- Когда это было?
- Примерно полтора года назад... В июне 1932 года, я думаю. Сразу же, как он ушел из колледжа.
- А сколько вы уже в Чикаго?
- Год. Я надеялась здесь с ним увидеться...
- Чикаго - слишком большой город, чтобы повстречаться случайно.
- Сейчас я это уже знаю. А в Девенпорте и не догадывалась.
- Понятно. Но у вас была причина надеяться, что он приедет сюда?
- Да, он хотел работать во "Всемирно известной газете".
- В "Трибе".
- Ну да. Короче говоря, в любой газете Чикаго.
- И вы что думаете? Что, приехав в Чикаго, он обратился в поисках работы в разные газеты?
- Думаю, да. Я обзвонила все редакции, спрашивая, не работает ли у них Джеймс Бим, и всюду надо мной смеялись.
- Они думали, что вы морочите им голову.
- Почему?
- Джеймс Бим. "Джим Бим". Вам понятно?
- Нет.
- Это марка виски.
- А-а. Но я не имела это в виду.
- Ну да. А вот они, вероятно, имели. Он с вашей семьей не общался? С отцом, с матерью, с тех пор, как уехал летом 1931 года.
- Нет. Мамы у нас нет... Умерла при нашем появлении на свет.
Я не знал, что и сказать. Немного поздновато было разыгрывать участие. Наконец заметил:
- Я вижу, что это только ваше личное желание - узнать местонахождение брата... Отец не принимает в этом участия.
- Да.
- Вы еще можете мне что-нибудь рассказать о брате, что помогло бы в его поисках? Она задумалась.
- Он уехал, забравшись в товарняк. По крайней мере, так он собирался сделать.
- Понятно. Немного для начала.
- Но вы ведь попытаетесь?
- Конечно. Но я ничего не могу вам гарантировать. Могу проверить газеты и, может быть, поспрашиваю народ в Гувервиллях.
- А почему там?
- Наивный мальчик в случае неудачи мог попасть к бродягам или в какой-нибудь притон. Если вообще выжил... Но он ведь мог попасть на товарняке и в какое-нибудь другое место. Хотите знать, что я думаю?
- Говорите.
- Приехав сюда, он попытался найти работу, но не нашел ничего. Потерпев фиаско, не рискнул вернуться домой и двинулся странствовать. Мне представляется, что он путешествует по железной дороге, знакомясь со страной. Дай Бог, чтобы он вернулся в лоно семьи. Но думаю, что когда это произойдет, он будет уже взрослым мужчиной.
- Почему вы это говорите, мистер Геллер?
- Нейт. Говорю, чтобы сберечь ваши деньги. Я возьмусь за дело, если вы настаиваете, но думаю, будет лучше, если вы оставите все как есть.
Не колеблясь, она ответила:
- Пожалуйста, беритесь.
Я пожал плечами, улыбаясь:
- Считайте, что взялся.
- Великолепно! - заключила она, ее улыбка осветила комнату.
- Моя такса - десять долларов в сутки. Я буду заниматься этим по меньше мере в течение трех дней, так что...
Она уже рылась в сумочке.
- Здесь сто долларов.
- Это очень много.
- Пожалуйста, возьмите. Это...
- Я не могу.
- Пожалуйста.
- Ну просто не могу.
- Пожалуйста.
- Ладно, заметано.
- Прекрасно!
- Послушайте, у вас есть адрес? Где я могу вас найти?
- Я снимаю студию на Ист-Честнат. У нас есть телефон. - Она назвала номер, я его записал.
- Это в Тауер Тауне, верно? - спросил я.
- Да. Смотрю, вы не удивлены? - спросила она игриво.
- Нет, - отрезал я. Район Тауер Тауна был чикагским вариантом Гринвич-виллиджа, пристанищем городской безумной богемы. - Скажите, а как случилось, что вы пришли именно ко мне?
Она взглянула на меня с таким простодушием и невинностью, что я сразу и не осознал, как давно я разуверился в существовании чего-либо подобного на всем белом свете, а уж тем более в Чикаго.
- Вы были первым в телефонной книге, - объяснила она. Потом встала. Должна бежать. После обеда у меня две части в "мыльном" сериале.
- В каком?
- "Торговый центр".
Это происходило в студии Эн Би Си; студии Си Би Эс находились в Ригли-билдинг.
- Позвольте вам помочь, - предложил я, выходя из-за стола.
Я помог ей одеться. От нее действительно пахло ладаном. Это выглядело почти так же уместно, как близок к духам был сам Тауер Таун.
Она взглянула на меня самыми что ни на есть карими глазами, какие только я видел в жизни, и сказала:
- Думаю, что вы разыщете моего брата.
- Не обещаю, - сказал я и открыл перед ней дверь.
Подойдя к окну, я попытался увидеть Мэри Энн, невзирая на мешавшую пожарную лестницу, но увидел только ее берет, когда она садилась в трамвай.
- Влюбился я, вот что, - сказал я сам себе.
ГЛАВА 12
Воскресенье - вот когда мне не хватало Джейни. В другое время мне ее тоже, конечно, не хватало: каждую ночь, например. Днем таких проблем не возникало - новый бизнес занимал меня полностью и скучать не приходилось. Работал день-деньской, а вот ночами мучился, правда, когда я приплетался домой, меня всегда поджидало заведение Барни. Не то чтобы я каждую ночь напивался, но принимал достаточно, чтобы поскорее заснуть. И чаще всего ром.
Но воскресенье, проклятое воскресенье.
Это был наш день, Джейни и мой. В хорошую погоду мы шли в парк или на берег реки, или играли в волейбол. Летом играли в теннис и мини-гольф. Зимой мы ходили на дневной концерт, либо катались на коньках по льду залива, либо проводили день у нее на квартире - она готовила еду, и мы слушали пластинки Бинга Кросби или играли в маджонг, или занимались любовью по два, а то и по три раза. А иногда Элиот со своей женой Бетти приглашали нас как семейную пару на воскресный обед, и мы немного играли в бридж. Обычно выигрывали Элиот с Бетти, но нам никогда не было обидно. Предвкушая приятную, спокойную жизнь, мы с Джейни мечтали о собственном доме, может, даже в таком респектабельном районе, как у Элиота и Бетти.
Но я жил не в доме наших грез, а в собственной конторе, и это, конечно, имело свои преимущества, но к ним не относилось одинокое воскресенье. Я сидел, уставясь на телефон, и думал, не позвонить ли Джейни. Мне потребовалось целых пять минут, прежде чем я смог уговорить себя, что между нами все кончено.
И сегодня было воскресенье.