Ладно, я конечно мог на это заметить, что знаю об одном из блатных постов, который он получил от Фарли и отдал другому своему зятю. Это был пост сборщика налогов от Чикаго, появившийся очень кстати, потому что Сермэка решили проконтролировать на предмет честной уплаты налогов. Да я мог сделать сотню циничных замечаний, но, знаете, мне почему-то показалось, что этот негодяй говорит то, что думает, что он на самом деле хочет поставить Чикаго на ноги, что он на самом деле беспокоится об учителях, полицейских и других муниципальных служащих, которым платят так, словно милостыню подают. Сермэк добавил:
- А кроме того, тут повсюду будет секретная служба. Со времен Мак-Кинли не удалось больше ни одно убийство, знаете ли, и никогда не удастся. Потому что эти парни свое дело знают. Да и мои ребята здесь. И вы тоже. Геллер. Ведь вы будете?
Я кивнул.
- Но до тех пор сидите тихо. Больше никаких общественных мест.
- Только обед в честь Фарли в субботу.
- Там могут быть фокусы. Он открыт для широкой публики.
- Всего шесть сотен мест.
- Хорошо. Тут еще можно обеспечить безопасность.
- Другими словами, я останусь у зятя. С телохранителями. Я должен повидаться еще кое с кем, но они могут приехать ко мне сами.
- Хорошо, - сказал я. - Нитти, конечно, не ожидает, что вы заляжете на дно. И не думаю, что он попытается пристрелить вас дома. Скорее всего, это случится на публике, чтобы думали, что Синдикат тут ни при чем.
- Тогда у убийцы только две возможности. Обед в "Билтморе" в честь Фарли в субботу и Бейфрант-парк в среду.
- Что?
Сермэк махнул рукой влево.
- Бейфрант-парк... Там будет выступать Рузвельт.
- Непременно вам нужно все дело испортить, мэр!
В первый раз за все время холодные глаза немного смягчились, а улыбка стала искренней.
- Я вас, кажется, недооценил. Геллер?
- Может, и нет. А может, я только сейчас становлюсь самим собой.
- Может быть...
- А сейчас куда вы направляетесь?
- В туалет, - сказал он, вставая, кривясь и держась за живот.
На этот раз сопровождал его я, а он махнул Миллеру оставаться на месте.
Его Честь мыл руки, когда я сказал:
- Вам нужно усилить охрану перед домом.
- Что вы имеете в виду?
- Я сказал вашему садовнику, что я из "Гералд", я он мне выболтал все, вплоть до дня вашего рождения.
Промокая руки бумажным полотенцем, Сермэк отрицательно покачал головой. - У нас нет садовника.
- Что?!
- Вернее, не совсем, потому что этим занимается соседский мальчик. А когда приезжает зять, он все делает сам. Это его хобби.
- А ваш соседский мальчишка не кубинец, нет?
- Да нет. А что?
- В тот день у вас подстригал кусты какой-то кубинец.
Сермэк снова пожал плечами, явно сомневаясь:
- Возможно, мой зять нанял кого-нибудь еще, чтобы успеть обустроить сад к моему приезду.
- Может быть, вы и правы.
Так или иначе, тот, кого я ищу, - не кубинец. Да и садовник этот явно не блондин. Но мой блондин мог иметь кубинца-напарника, мог ведь?
- Мы проверим еще раз все вокруг, если вам это так важно.
- Да, пожалуйста, - попросил я.
- Ну, а сейчас давайте удивим Миллера и Лэнга новостью, что вы теперь коллеги, - предложил Сермэк.
ГЛАВА 16
Над головой стояло налитое новогоднее солнце. Вдали на полоску земли напротив парка, хлопая крыльями, садились пеликаны и чайки, чтобы потом снова взлететь. Среда близилась к вечеру и духоте, а по Бейфрант-парку прогуливались пары разного возраста, иногда останавливаясь, чтобы поиграть в настольную игру или посидеть на скамейке с видом на синий залив с белыми суденышками.
Я прошел мимо одного из парней, который, привязавшись к большой пальме, натягивал оборванные ветром провода. Главная прогулочная аллея от подножия Ист-Флеглер до залива была окружена клумбами, подстриженными хвойными изгородями, королевскими пальмами и влюбленными на скамейках. Вид счастливых парочек навел меня на размышления о Мэри Энн Бим; мне хотелось знать, вспоминает ли она обо мне, пока я торчу здесь, пытаясь сохранить жизнь мэру Сермэку.
Если не считать парней с проводами, казалось, парк был полностью безопасен. Я прогулялся по всей его территории - сорока акрам, которые насыпали меньше десяти лет тому назад и превратили в тропический рай.
Браунинг висел под мышкой, а "бульдог" тыкался в мои внутренности, и если парень появится пораньше, желая осмотреть арену преступления, я еще успею подложить ему пушку и тут же взять его с ней.
Солнце все еще делилось с небесами своей щедростью, и над парком лениво парило несколько самолетов, когда я уселся в первом ряду амфитеатра. Ряды зеленых скамеек, на которых будут сидеть восемь тысяч приглашенных, изгибались, образуя широкий полукруг перед оркестровой раковиной. Купол центральной сцены был разрисован орнаментом красного, оранжевого, желтого и зеленого цветов, немного в восточном стиле, и на каждой стороне сцены было по башне с куполом наподобие желудя, разрисованного полосами серебристого, зеленого, желтого, оранжевого и красного. Это было похоже на представление Шрайнера о Египте: желтого цвета штукатурка внутри купола и синего цвета платформа; на коричневом с красными кистями занавесе изображения каирских улиц. На сцене была поставлена импровизированная деревянная трибуна с шестью рядами скамеек в ложе для примерно двадцати пяти - тридцати приближенных лиц, одним из которых будет Сермэк. Он должен сидеть в первом ряду.
По счастью, в целях безопасности, публика не имела возможности слишком близко подойти к сцене; невозможно это было сделать и с крыши, не доходившей ни до одной из королевских или кокосовых пальм, отделявших амфитеатр от панорамы Майами. Даже находясь в первом ряду, Сермэк будет в безопасности. Полукруглое замощенное пространство перед оркестром и было тем местом, откуда должен был говорить со своей машины президент-избранник.
Я сидел и обдумывал эту ситуацию, когда услышал за собой приглушенный разговор. Повернувшись, я увидел, что, невзирая на ранее время, зеленые скамьи стали заполняться народом. Я поднялся и прошелся вокруг, но не увидел того лица, которое искал. К пяти тридцати я сообразил, что мне нужно оставаться здесь, если я хочу сохранить за собой это место с круговым обзором.