Если уж они хотели крови, то вполне имели возможность лицезреть ее: достаточно было бросить взгляд туда, где раньше стояла машина Рузвельта: крови там было, как краски на полотнах в квартире Мэри Энн Бим в Тауер Тауне. Полицейские все еще слонялись вокруг, а вот толпа понемногу рассеивалась.
Я присел на ступеньки. Рядом тоже было пятно крови.
Приплелись Миллер с Лэнгом. Стояли, воззрившись на меня, и поеживались.
Лэнг сказал:
- Что теперь?
- Если бы я не хотел, чтобы меня уволили, - ответил я, - то нашел бы, в какую больницу поместили Сермэка, и был бы все время под рукой.
Миллер с Лэнгом переглянулись, снова поежились я побрели прочь.
Один из телохранителей, Билл, с измученным видом медленно подошел ко мне.
- Мы должны были это остановить, - сказал он.
- Вот именно, - заметил я.
- Вы думаете - это была случайность?
- Что?
- Может, тому парню нужен был Рузвельт?..
- Проваливай!
Он ушел.
Блондин, бывший теперь шатеном, давно испарился. Я его взял, а он ушел. Сермэка подстрелили, возможно, смертельно, а нажал на курок маленький человечек с копной волос.
Садовник, которого я видел у зятя Сермэка.
Что ж, я знал, куда они его повезли: в здание Административного центра графства. Там и находилась тюрьма. Мне очень хотелось туда попасть и потолковать с этим кубинцем, или кем он там был. Может, глупцы и поверят, что мишенью был Рузвельт.
Но они не слыхали, что пробормотал мне кучерявый, когда на него уселся коп и машина тронулась.
- Что ж, - сказал он, глядя прямо на меня сияющими карими глазами, - я сделал Сермэка.
ГЛАВА 17
Административный центр графства Дейд в виде готической башни резко белел на фоне ночной темноты, освещенный так, что был виден на многие мили вокруг. Или на кварталы, а их от Бейфрант-парка до этого здания было около восьми, и я прошел их пешком, потому что движение все еще было остановлено. Копы и помощники шерифа толпились на двух пролетах лестницы, перед входом, где виднелся ряд двухэтажных колонн, как напоминание о более цивилизованных временах.
Коп, державший руку на рукоятке револьвера, нервно расхаживал по бровке.
Я подошел к нему и сказал:
- Я из Бейфрант-парка. Телохранитель Сермэка, - и показал ему удостоверение.
- Вам там туго пришлось, - ответил он.
- И не говорите. Я так понял, что они еще не привезли стрелявшего.
- Нет. Не знаю даже, какой черт их задерживает. От парка не так уж далеко.
- В машине было еще несколько раненых... Возможно, они вначале завернули в больницу...
- Очень может быть, - кивнул полицейский.
Когда через несколько минут подкатил голубой "кабриолет", убийцу уже сняли с багажной полки и посадили на заднее сиденье между двумя копами. Впереди - шофер-полицейский и еще один коп. Они вывели темного, кучерявого человечка из автомобиля. Он был совершенно голый, даже клочки цвета хаки, висевшие на нем в парке, сейчас исчезли, но никого, казалось, это не озаботило. Его, кстати, это тоже не беспокоило: он казался притихшим, а на лице была слабоуловимая улыбка. Толпа копов разделилась, как Красное море, надвое и двигалась волнами по ступеням вверх. Прошмыгнул за ними и я.
Тут я заметил рядом с собой парня в штатском; он определенно не был помощником шерифа. На нем были серая фетровая шляпа с узкими полями, черный костюм, темно-голубая рубашка и желтый галстук. Ему было лет тридцать пять, но в каштановых волосах уже виднелась проседь. В нем чувствовалась какая-то нервность.
Мы находились в самой гуще копов, в середине высокого вестибюля здания, когда я повернулся к нему и сказал:
- Можно попросить у вас автограф, мистер Уинчелл?
Он улыбнулся одними губами, синие глаза-бусинки остались холодными, как мрамор вокруг нас. Он вдавил что-то мне в ладонь. Я глянул пятидолларовая бумажка.
- Попридержи язык за зубами, малыш, - сказал он, - и позволь мне тащиться за тобой.
- Будьте моим гостем, - ответил я.
- Молодец, мальчик, - сказал он с усмешкой. - Я тебе дам еще столько же, если сыграешь честно.
Я припрятал купюру в карман, потому что через вестибюль, напротив нас, открылся лифт, и убийца с несколькими копами втиснулись, понятное дело, туда. Как только лифт начал подниматься, толпа полицейских немного уменьшилась, и они занялись своими делами.
- Дело - дрянь, - сказал Уинчелл.
- А как вы сюда, так быстро попали? Вы тут единственный репортер.
- Остальные, возможно, в больницах или потащились за Рузвельтом.
- Я не видел вас среди прессы в парке. - Я был в конторе "Вестерн Юнион" - отсылал колонку в "Миррор", когда услыхал, как два парня спорят, сколько выстрелов какой-то чокнутый сделал в Рузвельта. Это все, что мне нужно было услышать.
- Думаю, остальные репортеры все-таки догонят вас, прежде чем вы получите какую-нибудь информацию.
- Я знаю. Не можешь доставить меня наверх? Я слышал - тюрьма на двадцать восьмом этаже.
- Могу попробовать.
Мы подошли к лифту, где обосновались два копа - чтобы не пропускать таких, как Уинчелл, полагаю.
Мы не продвинулись бы дальше ни на шаг, но один из копов был в парке и видел, как я помогал грузить преступника на задок автомобиля. Так что, когда он узнал, что я являюсь личным телохранителем Сермэка и хочу задать убийце несколько вопросов, то позволил мне подняться.
- А это кто? - спросил коп, по-видимому, не узнав Уинчелла.
Журналист, явно задетый, все же промолчал.
- Он со мной, - ответил я. Коп поднялся.
- О'кей. Это на девятнадцатом этаже. Там одиночные камеры.
Мы вошли в лифт.
Уинчелл закачался на пятках, поглядывая на указатель этажей.
- Наверное, вы неприятно удивлены, - сказал я.
- Всякое бывает, - ответил он. - Но, как правило, проблем не возникает, для чего я периодически и делаю слюнявые репортажи для любителей "мыльных опер". Например, как девушка из хора получила бриллиантовый браслет, затащив в постель какого-то миллионера, ну, или вот что-нибудь подобное.
На девятнадцатом этаже дверь открылась, и перед нами предстал шериф огромный, мускулистый человек в темном пиджаке и белых брюках, ярком галстуке и бесформенной шляпе, разговаривающий с копом, на ладони которого лежал никелированный длинноствольный револьвер тридцать второго калибра, и тот как будто предлагал его шерифу, как какую-то вещь. Увидев нас, шериф мрачно нахмурил брови, но прежде, чем он успел что-либо сказать, вперед с самоуверенной улыбкой вышел Уинчелл.