- Это Натан Геллер, папочка, - и оставила нас в кухне одних.
Его сдержанная улыбка стала шире, но как бы смущеннее, и он сказал:
- Вы должны извинить мою дочь, мистер Геллер. Если вы пропутешествовали с ней сюда из Чикаго, полагаю, вы теперь поняли, что у нее на уме только она сама. Временами кажется, что ее мысли, к несчастью, никак не связаны с реальным миром.
Это было сказано с явной любовью к дочери, но я все равно оценил, с каким, вероятно, трудом этому человеку дается вынужденное одиночество.
- Приятно познакомиться с вами, сэр, - сказал я и, не подумав, протянул ему руку, хотя Мэри Энн рассказывала мне о его несчастье.
Он протянул мне в ответ руку в серой перчатке, на ней было только два пальца - большой и указательный, и мы обменялись рукопожатием. Невзирая на то, что рукопожатие было сделано остатком ладони, оно было крепким, как и можно было ожидать от мануального терапевта. Я заметил, что на другой руке, тоже в перчатке, пальцы были все.
На моем лице, должно быть, отразилась досада за мой невольный промах, потому что он улыбнулся сочувственно и сказал:
- Не переживайте, мистер Геллер. Я всегда любил крепкое рукопожатие и не собираюсь от него отказываться, несмотря на нехватку перстов.
Я тоже ему улыбнулся.
- Это кофе так пахнет? - спросил я, показав на плиту.
- Совершенно верно, - ответил он, подходя к буфету. - Вы ели?
- Да, мы остановились в кафе "Дубы-близнецы".
- Хорошо. Моя кухарка по воскресеньям свободна, а я за двадцать с лишним лет, что пребываю в холостяках, научился сносно готовить только кофе. Боюсь, если вы захотите поесть, придется удовольствоваться холодным мясом. Горячий и крепкий кофе, однако, гарантировать могу. Выпьете чашку?
- С удовольствием, - согласился я.
Он принес две дымящиеся чашки, и, устроившись в углу кухни за столиком, мы молча стали пить кофе. Я думаю, он не знал, с чего начать со мной разговор а я просто наслаждался кофе и тем, что наконец-то вышел из "шевроле". Меня манили ванна и постель.
Но отец Мэри Энн хотел побеседовать, а так как я был здесь, чтобы собрать информацию о его сыне Джимми, то не решился его останавливать.
- Дочь звонила мне несколько дней назад, мистер Геллер, - сказал он, и рассказала, кто вы и, почему предприняли это путешествие.
- Зовите меня Нейт, пожалуйста.
- Отлично. А меня зовут Джон.
- Хорошо, Джон. Вы одобряете мои попытки узнать местонахождение вашего сына?
- Полгода назад не одобрил бы. А сейчас, что ж, я склонен поддержать вас. Собственно, если моя дочь не заплатила вам достаточно, я сам буду рад подписать счет за ваши труды.
- Это излишне, - ответил я.
Кто-то прокашлялся.
Обернувшись, мы увидели в кухонном дверном проеме Мэри Энн, от шеи до пят закутанную в голубой купальный халат.
- Просто хотела пожелать вам доброй ночи, - сказала она, надув губы.
- Доброй ночи, дорогая, - ответил ее отец. Мэри Энн крепко обняла его и, давая понять, что сердится исключительно на меня, поцеловала в щеку и улыбнулась одному ему; затем, бросив на меня хмурый взгляд, забрала свой чемодан и направилась к выходу. Я окликнул ее:
- Мэри Энн! Доброй ночи!
- Доброй ночи, - не оборачиваясь, ответила она. Джон Бим пытливо посмотрел на меня, словно имея дело с трудным пациентом.
- Кое о чем моя дочь мне не сообщила, - заметил он.
- О чем вы, сэр?
- Что она в вас влюблена.
- Что ж, э-э...
- А вы влюблены?
- Сэр, я...
- Она удивительная девушка. Трудная. Ребячливая. Эгоцентристка. Но совершенно уникальная и любящая, по-своему.
- Да. Удивительная.
- Вы любите ее, не так ли?
- Думаю, что да. Но будь я проклят, если знаю, почему. Если можете, извините, что так выразился, сэр.
- Джон, - поправил он, улыбаясь. - Я ее люблю, потому что она моя дочь, Нейт. А какое у вас оправдание?
Я засмеялся.
- Просто я еще никогда не встречал такую, как она.
- Да. И она привлекательна, верно?
- Не берусь спорить, сэр... Джон.
- Она - копия своей покойной матери. Царствие ей небесное. Еще кофе?
- Пожалуйста.
Он принес кофейник и налил мне чашку, ловко действуя руками в перчатках. Я старался на них не глядеть, Джон это заметил.
- Эти руки неплохо справляются, Нейт. Я могу даже выполнять ими мануальные процедуры, хотя все эти годы не практикую, то есть не занимаюсь частной практикой. В свое оправдание должен заметить, что моих пациентов отпугнули бы руки без пальцев. Конечно, я ношу перчатки, но при двух сохранившихся пальцах на правой руке и при сильных, беспрестанных болях в них - это вряд ли возможно. Мой друг и наставник Би Джей Палмер предложил мне место преподавателя в своем колледже и управление его радиостанцией. Между прочим, Даббл-Ю. Оу. Си стала в Соединенных Штатах второй официальной радиостанцией. Так или иначе, а жить мне интересно - и раньше и теперь. Ко мне все еще обращаются за помощью некоторые мои друзья. Наверху у меня есть комната со специальным столом.
- Мэри Энн сказала, что вы повредили руку в автомобильной аварии.
Он пристально смотрел на свою чашку.
- Да, прошло уже много лет... Мэри Энн с Джимми были тогда очень маленькими.
- Они тоже попали в эту аварию?
Он кивнул.
- Я их часто брал с собой на вызовы. Как-то поздно вечером меня вызвали за город к фермеру, который повредил позвоночник, упав с сеновала. Масса моих пациентов была из сельской местности - я и сам оттуда. Самое большое разочарование было у моего отца - что я не пошел по его стопам и не стал фермером. Но у меня был младший брат, который все-таки осчастливил его, оставшись на ферме... Да, вы спрашивали об аварии. Было темно, дорога узкая, неосвещенная... разбитая дорога с глубокими колеями. Какой-то пьяный дурак, ехавший без огней, налетел на нас и... Хотя я тоже был небезгрешен. Как и он, ехал быстрей. чем требовало благоразумие, стремясь поскорее довезти детей до дому. До сих пор не могу понять, почему у меня сложилась такая привычка - брать их на вечерние вызовы... Но тогда (будучи вдовцом, как и сейчас) мне не с кем было их оставить, так что я часто возил их с собой.
Он замолчал. Отхлебнул кофе. Остаток кисти, сжимавшей чашку большим и указательным пальцами в перчатке, выглядел искусственно и придавал нашей беседе какую-то неестественность.