- О-о? И что же?
Бим наблюдал за нами через окошко, а мертвые птицы следили с веток деревьев над головой.
- Он связался с плохой компанией. Отирался в подпольных кабаках. Напивался. Валял дурака с дамами используя это определение в самом широком смысле, если вы понимаете, куда я клоню.
- Понял. А в каких заведениях он обычно околачивался, знаете?
Риган криво улыбнулся:
- Я не трезвенник. Я - ирландец.
- Это значит, что вы, возможно, знаете, какие-нибудь из этих заведений?
- Знаю. Мы с Джеком Хоффманом время от времени похаживали в некоторые. А что?
- Сегодня вечером работаете?
- Нет.
- Свободны?
- За ваш счет.
- Разумеется.
- Я живу в "Пансионе Перри", на углу Восточной Четвертой и Перри. В восемь часов буду ждать вас перед домом.
- Заметано.
Мы пожали друг другу руки. Он улыбнулся - улыбка была заразительная.
- А почему - ирландец? - не удержался я.
- Это прозвище, - сказал он и пошел в кабинку комментатора, видневшуюся через окошко на задрапированной стене слева, где также маячил большой микрофон Даббл-Ю. Оу. Си.
В чудной приемной отец Мэри Энн спросил:
- О чем шла речь?
- О его давнишней подружке, которую он просит разыскать.
- Вот как!
- Славный парень.
- Действительно, славный. Тогда, что ж. На десять часов я условился встретиться с Полем Трэйнором в редакции газеты. А до этого времени мне нужно остаться здесь и поработать. Так что я покидаю вас - передаю дочери.
- Пойдем, - скомандовала Мэри Энн, беря меня под руку. - Встреча назначена на десять, а сейчас только половина девятого. Я собиралась взять тебя с собой прогуляться по моему самому любимому месту на свете. Или не на свете, а в Трай-Ситиз.
- В самом деле? И что же это такое?
- "Маленький кусочек рая". Когда-нибудь слыхал о таком?
- Не припомню. Где же он?
- За соседней дверью.
Вскоре Мэри Энн водила меня по дворику в восточном стиле: мимо распластанной на скале, сделанной из камней и черепицы, змеи длиной в тридцать футов; вблизи двух идолов с человеческими головами и телами обезьян под зонтиками из раковин и камня; через четырехтонную вращающуюся дверь, выложенную тысячами жемчужных крошек и полудрагоценных камней, ведущую в большую пагоду, в которой древние индуистские идолы соседствовали с кусками итальянского мрамора, сглаженного морским прибоем. Здесь были сады камней, маленькие и большие пруды с водящейся в них рыбой и другой живностью и фауной, окаменевшее дерево и растущие живые растения, раковины и многое другое, чего мне (да и не мне одному) прежде не доводилось видеть. Проблема заключена в том, что я не был уверен - хотел ли я это увидеть вообще.
Пока Мэри Энн меня водила, я больше помалкивал. Она была очарована, а я нет. Похоже, деньги, вбуханные в это сочетание каменного сада с музеем, принимая во внимание тяжелые времена, были немалыми. Здесь не было толкового смотрителя с идеей; это было просто тщеславное собрание - некий конгломерат, в сумме получившийся гораздо менее ценным, чем его отдельные части.
- Знаешь, ведь это личная коллекция Джея Палмера, - пояснила Мэри Энн, когда мы стояли перед огромным черным идолом, а табличка сообщала нам, что этому "Благословляющему Будде" более тысячи лет. - Как это мило с его стороны, что он открыл для публики такую коллекцию!
- Мы заплатили десять центов.
- Что такое десять центов?
- Две чашки кофе. Сэндвич.
- Не будь таким придирой, Натан. Разве ты не замечаешь красоту подобного места?
- Ты имеешь в виду - этого мира иллюзий? Конечно. Славно попасть разок и ненадолго в настолько чуждое реальности местечко.
- Ты прав, черт побери, - заметила она и прижалась ко мне со словами: - Вот эта часть сада - моя самая любимая.
И мы вошли в крошечную венчальную часовню, сложенную из гальки и камней на известковом растворе, с каменным алтарем шириной в восемь и высотой в десять футов.
- Самая маленькая христианская церковь на свете, - произнесла она тихо.
- Шутить изволишь.
Мы держались за руки; сжимая мою очень крепко, она проговорила:
- Ежегодно здесь венчаются сотни пар. То, что ее мог согревать холодный каменный клозет вроде этого, было следствием ее воображения и романтических чувств.
- Разве не великолепно? - спросила она.
- Ну... в общем...
Она обвила меня руками, заглянув в глаза с невинным выражением, которое, как я уже понял, было наигранным лишь частично.
- Когда мы решим пожениться, - сказала она, - давай здесь и обвенчаемся.
- Вы просите моей руки, мадам?
- Кроме всего прочего.
- О'кей. Если мы решим жениться, обвенчаемся здесь.
- Если?
- Если или когда.
- Когда.
- Хорошо, - сказал я. - Когда.
Она почти бегом, как школьница, потащила меня прочь. Когда мы вышли к журчащему поблизости небольшому ручью, она тоже почти журчала:
- Это было наше любимое место.
- Чье?
- Наше с Джимми, когда мы были детьми. Мы приходили сюда каждую неделю. Придумывали разные истории, бегали повсюду, пока нас не останавливали экскурсоводы. И когда уже стали подростками, все равно постоянно сюда ходили.
Я ничего не сказал.
Она присела на каменную скамью.
- За день до того, как Джимми ушел, мы тоже были здесь. Бродили, разглядывали. Есть еще оранжерея, которую мы должны посмотреть, Нейт. - Она встала. - Пойдем.
- Так, погоди секундочку.
- Да?
- Насчет твоего брата. Я не возражаю против его поисков - это моя работа. Вы мне за нее платите. Вернее - ты заплатила. Дальше я не собираюсь брать с вас какие-либо деньги. Но, тем не менее, впредь - твой брат...
- Да?
- Я больше не хочу о нем ничего слышать.
Ее лицо превратилось в маску удивления:
- Да ты ревнивый!
- Ты чертовски права, - подтвердил я. - Давай-ка спустимся с небес в преисподнюю.
Она поцеловала меня со словами:
- Давай, не возражаю.
ГЛАВА 24
- Джимми - хороший мальчик, - говорил мне Поль Трэйнор, - только немножко сбился с дороги.
Трэйнор был постарше меня всего на несколько лет, но волосы уже почти все поседели; долговязый, телосложение, как у человека, склонного к "пивному" животу; на носу появились первые прожилки, а печальные серые глаза были как бы все время влажными. Он сидел за машинкой на первом этаже в комнате, заставленной столами, половина из которых была занята, в основном, мужчинами, дымящими своими сигарами и стучащими на машинках, невзирая на производимый ими самими шум и гам.