- А вы не говорили с ним о его планах поехать в Чикаго и попытаться там найти работу?
- Говорил. Я объяснял ему, что его мечты не имеют ничего общего с реальной жизнью. Что его вышвырнут, как щенка. "Но я должен попытаться", ответил он. И я понимал, что каждый имеет право хотя бы на одну попытку. Так что я и не пробовал его останавливать, даже написал ему рекомендательное письмо на случай, если ему каким-то чудом удастся заполучить настоящее интервью. Еще я ему сказал, что если он потерпит неудачу, то может вернуться, и если больше ничего не подвернется, я попытаюсь устроить его в "Демократ" печатником. А он ответил... Да, что же он ответил? Казалось, он был совершенно уверен, что они дадут ему шанс. Нахально ответил, сопливый мальчишка: "Ох, да напечатают они мой материал". Да, что-то вроде этого. Никогда не слыхал ничего нелепее.
А я слышал, и как можно подробнее рассказал все Мэри Энн за ланчем в кафетерии у Палмера. Кафетерий находился в узком одноэтажном особнячке, прислонившись крышей к стене одного из главных корпусов колледжа. Изречение над входом гласило: "Стоит Жить на Свете ли?.. Это Зависит от Печени".
Печень я не взял, хотя блюдо из нее было; меня потянуло на пирожок с мясом, но в этом кафетерии он не являлся "маленьким кусочком рая".
- Я знаю, что у Джимми были друзья из крутых парней, - сказала Мэри Энн. - И я знала, что он выпивал в компании и вообще. Но не знала ни о каких... гангстерах или бутлегерах, или еще о чем-нибудь подобном.
- Может, ты была к нему не так близка, как думала? Ее взгляд меня просто пригвоздил.
- Мы были очень близкими людьми. - Потом небрежно добавила: - Что он интересовался криминологией, я знала.
- Его интересовали сами преступники.
- Это одно и то же.
- Да нет, не одно и то же. Слыхала когда-нибудь о парне по имени Рейнгард Швиммер?
Себе она взяла печень. Проглотив кусочек, сказала:
- Ну конечно. Имя Рудольфа Швиммера у всех на устах.
Поставила меня на место. Какие-то парни из колледжа за соседним столиком, наблюдавшие за ней, ждали от нее именно такого поведения. Они влюбились в ее попку еще в очереди.
- Рейнгард Швиммер, - поправил я. - Он был оптиком. А увлекался гангстерами. Он практиковался в Чикаго, так что преуспел в своем увлечении - все время крутился в кабаках, где они были постоянными посетителями, и даже в каких-то местах их бизнеса, включая гараж где нагружали и разгружали грузовики с горячительными. Однажды док Швиммер заскочил на минутку в гараж потолковать с парнями, поджидавшими своего босса Багзи Моурена и его помощника, парнишку по имени Ньюбери, как ввалились копы и велели всем поднять руки вверх.
- И безвинного доктора арестовали тут же вместе с ужасными бандитами, - догадалась она.
- Не совсем так. Это был день святого Валентина 1929 года.
Мэри Энн не изображала наивную, она поняла, что я имею в виду.
- Они его убили, Мэри Энн, - закончил я. - Возможно, он говорил людям с автоматами, что он не из гангстеров, что он - всего-навсего оптик. Все равно они его застрелили. Он там находился, вот его и убили.
Глаза ее наполнились слезами.
- Ах, ну почему ты такое рассказываешь, Натан?
Мы полным ходом приближались к истерике.
- Эй, - сказал я, пытаясь уменьшить скорость. - Только не здесь. Прости меня. Я не хотел тебя расстроить, просто так вышло... Но картина жизни твоего брата начинает потихоньку вырисовываться, Мэри Энн. И выглядит он не больно-то сообразительным.
- К твоему сведению, мой брат был студентом-отличником.
- Мэри Энн. Есть просто школа, а есть школа, где любят безжалостно придираться. Твой брат был мальчиком из Девенпорта, Айова. Он мог крутиться около каких-нибудь бутлегеров, - я выразился немножко туманно, помня об обещании, данном Трэйнору, - но он был всего-навсего мальчишкой из порядочной семьи.
- Что ты об этом думаешь?
- Не знаю, но предчувствую плохое. Может быть, из-за мясного пирожка.
- Но ты же говорил, что Джимми может мотаться по железной дороге, знакомиться со страной...
- Думаю, что может быть и так. Мэри Энн, меня беспокоит вот что: первое - здесь, в Девенпорте, он был связан с бандитами, и второе - как тебе известно, отец дал ему две сотни долларов на оплату обучения у Пал-мера, а он их прикарманил и удрал в Чикаго.
Она побледнела.
- Нет, Джимми мне этого не говорил.
- Он тебе сказал, что собирается добираться на товарняке, но было ли это так на самом деле?
- Если он так и сделал, и если две сотни долларов были при нем, что ж... это меня очень тревожит.
- Что ты такое говоришь?
- Ничего. Но если он благополучно добрался до Чикаго со своими двумя сотнями, то я съем еще одну порцию этих пирожков.
У нее задрожала нижняя губа; я положил свою руку на ее.
- Извини меня, - попросил я, - я вел себя, как негодяй. Просто... я хотел тебя подготовить, на всякий случай.
- Какой случай?
- На случай того, что тебе придется поглядеть кое на что без розовых очков.
В раздумье она отодвинула от себя тарелку с печенкой.
- Найди его, Натан, - попросила она. - Пожалуйста.
- Я попытаюсь.
- Не пытайся, а сделай. Найди его ради меня.
- Не могу этого обещать.
- Нет, пообещай.
- О'кей, обещаю. Тебе получше?
Она с трудом улыбнулась:
- Да.
А как насчет того, чтобы помочь мне в поисках? Конечно, - согласилась она.
Она договорилась встретиться с преподавателем колледжа в Огастене, чтобы поговорить по поводу занятий брата журналистикой. Это был живописный учебный городок на зеленом отвесном берегу реки, а в здании, куля мы вошли, на стенах - ни единого изречения. Но степенный преподаватель английской литературы, который также обучал и журналистике, о Джимми ничего ценного сказать не смог, за исключением того, что тот прекрасно писал и подавал большие надежды; что его отметки по всем предметам - от литературы до математики - были самыми высокими. И ничего о личной жизни Джимми, ничего по поводу тех его рассказов для школьной газеты отражавших его интерес к преступности, о котором толковал мне Трэйнор.
На обратном пути в Девенпорт мы заехали на рынок и, вернувшись домой, я помог ей на кухне, а она порадовала отца, приготовив на обед ростбиф со всякой всячиной. Мы с ней удивили друг друга тем, что оба готовим, и притом неплохо. Я, пока рос, дома все время занимался стряпней, а она многие годы в доме отца была единственной женщиной. Так что мы пришли к соглашению, что когда поженимся, в кухне будем управляться по очереди, хотя мысленно я дал себе слово, что она будет это делать только в исключительных случаях.