«Что ты имеешь в виду, чтобы сохранить ?» — спросила Морана женщину, отвлекая ее от Тристана.
«Синдикат передал меня Дэвиду».
Черт возьми. Его отец тоже был в Синдикате? Морана помнил, что он был телохранителем Лоренцо; это имело смысл, учитывая наклонности Лоренцо.
«А я?» — спросила Луна сбоку, ее голос был тихим, когда она тоже узнала новости. Морана не могла представить, какой бардак должен быть у нее в голове в этот момент со всем этим. Она надеялась, что девушка, которую она мельком увидела прошлой ночью, та, у которой была тихая сила, сможет пройти через все это.
Женщина повернулась к Луне. «Ты моя».
Это ударило по Моране.
Братья и сестры не были связаны кровными узами. Сестра, которую Тристан любил и искал всю свою жизнь, никогда биологически не была его. Морана почувствовала, как ее глаза наполнились слезами, когда она посмотрела на страдание на его лице, осознание этого ранило его сильнее, чем нож в боку. Ее глаза начали гореть, когда она наблюдала, как он смиряется с тем фактом, что сестра, которую он всю жизнь делал своим якорем, даже не была его родной по крови. Он смотрел в пол несколько минут, ровно дыша, пока его лицо не прояснилось, а маска не зафиксировалась на месте.
«Ты забрала ее, не так ли?» — спросил он женщину, которую он считал своей матерью, голосом, лишенным всяких эмоций. «Другого пути не было».
Старшая женщина кивнула. «Я дала тебе снотворное. Вытащила ее и отдала Лоренцо».
"Почему?"
«Потому что он любил ее», — процедила она сквозь стиснутые зубы. «Твой отец. Изнасиловал ее в моем теле, когда я этого даже не хотела, и любил ее, как будто она была подарком».
«Итак, ты отправил ее в ад?» — спросила Морана, ошеломленная. Неужели в их мире не было хороших матерей? Нет хороших отцов? Нет хороших родителей вообще? Что это был за ядовитый цикл, который начали их родители? Это не могло продолжаться. Этот порочный цикл должен был прекратиться, и они должны были разорвать его, ради своих детей, и их детей, и всех детей после этого, чтобы они не страдали от той травмы, которую пережило ее поколение.
Женщина пожала плечами. «Дэвид сошел с ума и погнался за Виталио. Но мы не думали, что ты его убьешь». Она повернулась к Тристану, хлопая в ладоши. «Браво».
Морана посмотрела на Луну, чтобы узнать, как она восприняла новость о том, что ее брат убил их отца. На ее выразительном лице не было ни малейшего движения. Либо она уже знала, либо ей было все равно. Морана не знала, что именно. Может быть, Человек-Тень уже рассказал ей. И вдруг ее осенило. Морана сосредоточилась на Луне, ее мозг работал.
«У тебя есть телефон?» — спросила она тихо, чтобы ее не услышали.
Луна посмотрела на нее, и она восприняла этот взгляд как утвердительный. Хорошо. Такой человек, как он, ни за что не отпустит ее, не выследив, и если она все еще была с ним, это означало, что им просто нужно было выиграть время. Имея эту цель в виду, надеясь, что она не ошиблась на его счет, она снова завела с женщиной разговор.
«И как же ты в итоге стала выполнять его приказы?» Она кивнула на экран, где утонченный монстр молча наблюдал за разворачивающейся сценой.
Женщина посмотрела на своего хозяина почти с обожанием. Это было тошнотворно. «Он нашел меня. Дал мне цель. Служить Синдикату было для меня честью».
Фу. «А жизни, которые ты разрушил?»
«Это был просто бизнес».
Дело жизней. К черту их.
«Итак, почему воссоединение семьи?» — спросил Тристан, его голос был почти роботизированным. Морана попыталась разглядеть, есть ли что-нибудь на его лице, но это была его холодная как камень маска, маска хищника, как его называли.
Женщина улыбнулась почти по-девичьи. «Все должно вернуться к исходному кругу, понимаешь? Это наш девиз. Все заканчивается там, где начинается».
Морана почувствовала, как ее живот сжался, когда она услышала эти слова. Плохое, плохое предчувствие поселилось. Это было нехорошо, что бы эти психи ни задумали. Им нужно было выбраться оттуда, но как?
Женщина обошла кресло Тристана позади него, наклонившись вперед так, чтобы ее рот оказался около его уха. «Все это началось с выбора», — начала она. «Все закончится тем же. Тебе пришлось выбирать между семьей и этой девушкой. Двадцать лет, и тот же выбор».