Лайла стояла снаружи, наблюдая, как брат нежно целует ее в голову, в щеку, в губы, снова и снова, следя за тем, чтобы она легла и успокоилась, пока он сидел рядом с ней.
А затем, не говоря ни слова, он взял ее левую руку, в которой она ничего не чувствовала, и надел ей на палец кольцо, запечатлел на нем поцелуй, не сводя с нее глаз.
Лайла плакала, стоя снаружи, она никогда не видела такого прекрасного признания в любви, такого глубокого предложения о партнерстве, в болезни и здравии, на всю жизнь.
Это было такое глубокое, душераздирающее предложение, и поэтому они. Она оставила их наедине, предоставив им уединение, и пошла обратно в свою комнату.
Из новостей, которые она получила, Альфа и Зефир приземлились в Лос-Фортисе и вызволили ее мать под залог. Зефир пришлось срочно доставить в больницу из-за стресса, из-за которого у нее начались ранние схватки. К счастью, их ребенок был в безопасности, но они пока не слышали никаких новостей о причастности ее отца, и если она хотела родить здорового ребенка, она не могла больше выносить стресс.
Данте и Амара были опорой для всех во время всех испытаний, заботясь обо всем, следя за тем, чтобы о каждом заботились, и координируя кризис и смерть, которые на них обрушились.
Лайла лежала, уставившись в потолок, такая уставшая, такая тоскующая по дому. Она скучала по открытому стеклянному потолку своей спальни, по ночам под звездами. Она устала смотреть на потолки, которые закрывали ее, какими бы красивыми они ни были, напоминая ей о временах, из которых она хотела двигаться вперед.
Внезапно она почувствовала чье-то присутствие у двери и, повернув глаза, затаила дыхание, увидев молодого парня, стоящего прямо перед мужчиной, которого она любила.
Ксандер.
Ее малыш.
Впервые я был так близко к ней.
У нее перехватило горло, когда она увидела, как он вошел, его глаза с любопытством оглядели ее, прежде чем остановиться на машинах вокруг нее. «Привет».
У него был такой красивый голос. Она слышала его раньше, но это был первый раз, когда она услышала его обращенным к себе.
Она нервно сглотнула, ее взгляд метнулся к Дайну, а затем снова к Ксандеру. «Привет».
Он быстро взглянул на нее, прежде чем снова отвел глаза. «Д. рассказал мне о тебе».
Д.
Дэнн.
Она знала, что у него были отношения с Ксандером, но она понятия не имела, какие. Он никогда не говорил с ней об этом, но, очевидно, они знали друг друга лучше, чем она ожидала.
«Что он тебе сказал?» — спросила она, и в ее тоне прозвучало любопытство.
«Что ты побежала спасать меня, когда я была младенцем», — бросил он ей так небрежно, не понимая, как колотится ее сердце. «Что ты заблудилась, и он собирался тебя найти».
Ее глаза налились влагой, когда она устремилась к мужчине, которого встретила в ту роковую ночь, с которой все началось. «Вот именно», — пробормотала она ему, ее губы дрожали, а взгляд вернулся к сыну.
«Ты все еще заблудился?»
Она покачала головой. Она не была.
«Я хочу жить с Тристаном и Мораной». Его слова наполнили ее сердце. «Я люблю их. Но я хотел бы узнать тебя».
Она уставилась на него, на то, как он с ней говорил, и как членораздельно он ей напомнил о членораздельности Дайна. Может, именно там он и научился.
«Хорошо», — прошептала она, прежде чем прочистить горло. «Я бы тоже этого хотела».
Он снова посмотрел на нее, на секунду, прежде чем дать ей маленький листок бумаги и выйти за дверь, где стоял Дайн, держа руки в карманах, молча наблюдая за ней. Ксандер сказал ему, что идет к Моране, и оставил их наедине.
Лайла развернула бумагу, гадая, не перенял ли он и письменные заметки от Дайнна, и прочитала два слова, написанные детскими каракулями, ее нос покалывал, а слезы текли по щекам. Она прижала ее к груди, глубоко и долго вдыхая, вытатуировав два слова на своем сердце, ее глаза встретились с несовпадающими, шесть лет чего-то, прошедшего между ними.
Два маленьких слова с самым большим значением в мире.
Добро пожаловать домой.
Лайла наконец-то была дома.
Глава 38
Дайн, Тенебра-Сити
Дайн вошел в приемный покой больницы, все еще в том же костюме, который был на нем, когда его вызвала хозяйка .
Она отдыхала, ее тело было истощено, а разум еще больше истощен за последние двадцать четыре часа. Он сидел в своем гостиничном номере, слушая, как она отстаивает его интересы перед братом и всеми остальными. Дайн не испытывал эмоций, как обычные люди, но что-то произошло, когда он слушал, как она — его мягкая, испуганная фламма — отстаивает его интересы. Это был новый опыт, который он никогда раньше не испытывал. Никто не защищал его и не заступался за него в его жизни, и тот факт, что эта девушка, которая была слишком сломлена, чтобы даже жить несколько месяцев назад, дошла до этого момента, просто заставил что-то произойти в его груди. Он не знал, что это было, и ему было все равно. Все, что он знал, это то, что если раньше она обладала его бесконечной преданностью, то теперь не было никакой силы во всей этой вселенной, которая могла бы удержать его от нее. Теперь он был преданным, а она — его религией.