«Он мог получить его откуда-то еще», — признала Морана. «Но он хотел, чтобы мы увидели это изображение. Это обретает смысл, чем больше я об этом думаю. Это единственное, что может объяснить, почему он был вовлечен в нашу жизнь или почему он связался со мной. Он хотел получить информацию о конкретной поставке, и он изучал время, когда нас всех забрали. Она — единственная связь со всем этим».
Чем больше Морана говорила, тем больше кусочков пазла подходили друг другу. Не все, но некоторые. Он должен был признать, что она могла быть права.
«Так ты думаешь, он тоже ее искал?» — спросил Данте.
«Или к ее прошлому», — вставила Морана. «Возможно, именно поиски ее происхождения привели его к нам».
Ебать.
Это звучало правдоподобно.
«Я не знаю, как рассказать об этом Тристану». Данте услышал стук клавиатуры на заднем плане, пока она говорила. «В последний раз, когда Человек-тень прислал нам местоположение, я сразу же сказал Тристану, и это оказалось пустой тратой времени. Мы нашли Ксандера, и я так благодарен за это, не поймите меня неправильно. Но я знаю, как Тристана огорчило то, что это не его сестра. Я видел, как рухнула его надежда». Голос Мораны надломился. «Я не хочу снова так с ним поступать. Ты же знаешь, он не очень хорошо справляется с эмоциями, и он уже стал более напряженным после стрельбы, и я просто…»
Данте вздохнул. Он мог понять, откуда она взяла. Потребность эмоционально защищать тех, кого они любили, была сильна во всех них. Но Данте также знал, что может сделать с отношениями, какими бы крепкими они ни были, если что-то скрывать от партнера. Он все еще помнил, как он почти разорвал десятилетнюю отношения, скрывая что-то от Амары, как он потерял ее, когда она была беременна. Он помнил, потому что они оба заплатили за это цену, и он чувствовал это каждый день, когда его маленькая принцесса дышала, и его маленький ангел, который никогда не делал этого, следил за ее сестрой. Это была рана, которая, вероятно, никогда не заживет полностью, и рана, которой они могли бы избежать, если бы его решение скрыть что-то от Амары не заставило ее сбежать от него, сделав их обоих более уязвимыми.
И хотя он никогда не вмешивался в отношения Тристана и Мораны, сейчас ему это было необходимо. Поэтому, с опытом своей прошлой ошибки, наблюдая, как его малышка мирно спит, Данте дал Моране самый искренний совет, который он мог дать кому-либо. «Послушайте того, кто уже облажался, никогда не скрывайте ничего от своего партнера. Неважно, насколько хороши ваши намерения или исходят ли они из защитного места; это ранит их в любом случае, когда они узнают. На самом деле, это ранит их еще больше. Амара по своей природе прощающая, и я счастливчик из-за этого. Но Тристан...»
Он позволил ей затихнуть, услышав, как Морана быстро втянула воздух. Она знала этого человека лучше, чем кто-либо в мире, она знала его ненависть, и она знала его любовь, и она была достаточно умна, чтобы понять, что имел в виду Данте. Тристан мог любить ее достаточно сильно, чтобы простить, но в его доверии образовалась бы трещина, которую, возможно, пришлось бы долго восстанавливать.
«Любовь иногда ослепляет нас, Морана», — сказал Данте, почти успокаивая ее, потому что ей иногда требовался бальзам, когда она имела дело с таким человеком, как Тристан. «Не позволяй ей ослепить тебя, чтобы ты не увидела, что он взрослый. Я не вижу, чтобы он боролся после последней погони за диким гусем, как ты говоришь. Он мог быть разочарован, но он не сломлен, и это потому, что ты рядом с ним, когда он все обдумывает и разбирается с вещами. Он доверяет тебе, так что не сломай это».
Он понял, что его слова попали в цель, когда линия на некоторое время замолчала. Морана, вероятно, взвешивала все «за» и «против», взвешивала разные варианты, как все могло пойти не так, разрабатывая стратегию, как сообщить новость с наименьшим ущербом.
Глубокий вздох раздался в его ухе. «Ты прав. Мне нужно сказать ему. Я скажу ему сегодня вечером, когда он вернется».
Данте кивнул, облегчение наполнило его грудь. Он был рад, что не оказался в положении, когда он что-то знает, но скрывает это от своего брата, который принадлежит ему по сердцу, а не по крови. Он также был рад, что не станет свидетелем того, как их отношения рушатся из-за отсутствия общения. Он был особенно рад, потому что хотел, чтобы они долгое время были крестными родителями в жизни его ребенка. Пока они все на одной волне, они могли бы во всем разобраться.
«Куда он делся?» — спросил он, вставая, чтобы поднять свою маленькую принцессу, чтобы она перестала душить бедную кошку. Она была такой крошечной, что половина ее тела помещалась на его ладони, ее вес напоминал о чуде, которое пережили Данте и Амара. Она была маленькой, но обладала душой воина, как и ее мама. Когда его беспокоили мысли о том, как она вырастет в этом жестоком мире, он напоминал себе об этом, о том факте, что она пробилась в этот мир через худшие времена и сияла, как золото. Не жидкое золото, которое заполняло их трещины и затвердевало, а твердое золото, которое нельзя было сломать без огромного тепла. И его работа заключалась в том, чтобы она никогда не чувствовала этого тепла.