Глаза ее блестели, но она закусила губу. «Нет. Но это то, что ты мне говоришь». Это прозвучало как мягкое обвинение.
Он крепко поцеловал ее, вливая в нее свою решимость, заражая ее той же одержимостью (или чем там, черт возьми, это было; он даже больше не осознавал этого), которая держала его в своих тисках.
Она позволила ему, открываясь, разворачиваясь, принимая это.
«Мы станем пеплом, прежде чем расстанемся», — пробормотал он ей в губы. Ее дыхание сбилось. Он знал, что ей нравятся его слова, что она дорожит ими и держит их близко к сердцу. «Я никогда тебя не отпущу».
Он отстранился, проведя тыльной стороной пальцев, потемневших от ожогов и шрамов, по ее безупречной бледной щеке. «Думай об этом как о временном приключении».
Ее горло сжалось, когда она сглотнула. «Почему?» — спросила она, невинно и обвиняюще одновременно.
«Потому что ты находишься на пути самопознания, исцеления и возрождения из собственного пепла», — напомнил он ей. «Ты находишь себя, и твой разум наконец готов встретиться со своим прошлым. Ты — эмоциональное существо, flamma. Тебе нужны все эти части, чтобы чувствовать себя цельной и счастливой. И мне нравится, когда ты счастлива».
Ее пальцы лениво прошлись по его волосам. «А что, если я никогда не буду целой? Что, если после всего этого я останусь... пустой?»
Дайн подняла бедра и медленно скользнула в нее, наблюдая, как ее глаза закатываются, и чувствуя, как ее ногти впиваются в его мышцы, ее стенки плачут вокруг него. Даже после всего этого времени ей потребовалось немного приспособиться к его присутствию внутри нее, к его пирсингу, его длине и его толщине, заполняя ее до краев таким образом, от которого, как он знал, она уже стала зависима.
«Ты чувствуешь себя опустошенной?» — спросил он ее, внимательно наблюдая за ее реакцией.
Ее губы дрожали, глаза полуприкрыты. «Не с тобой».
«Со мной — никогда. Что бы ни случилось, со мной ты никогда не будешь пустым».
На этот раз именно она поцеловала его, понимая, что его слова значат больше, чем просто физическое прикосновение, наклонилась вперед и захватила его губы своими.
«Я люблю тебя», — сказала она ему, и эти слова, ее голос, ее присутствие стали еще одним основным воспоминанием, которое глубоко запечатлелось в его мозгу, активизируя его синапсы, наполняя его нейроны химическими веществами, которые заставляли его чувствовать себя непобедимым, заставляя орган в его ребрах биться особенно сильно, испытывая самое близкое к той эмоции, которую она называла любовью, которую он мог чувствовать, любовь, которую она ему описывала.
«Я знаю», — сказал он ей, как всегда, прижимая ее к себе и зная, что она понимает его недостатки, понимает, что он такой, какой есть, и все равно любит его.
Затем он начал двигаться в ней, углубляя поцелуй, смакуя ее вкус и воспоминания о ней, зная, что их время вместе истекает.
Глава 2
Амара, город Тенебра
Быть матерью было утомительно. Быть матерью и в то же время женой мафии было еще утомительнее.
У Темпест, света ее жизни, радости ее сердца, силы ее души, были легкие зверя. Амара любила ее, но боже мой, Темпест оправдывала свое имя, а ведь ей был всего год. Господи, спаси их, когда она станет старше. Они с Данте оба устали по причинам, выходящим за рамки прорезывания зубов у их первого ребенка и не дающим им спать по ночам.
Амара хрустнула шеей, когда вошла в новый реабилитационный центр, благодаря свой здравый смысл тем утром, что она надела балетки вместо каблуков. Честно говоря, у нее не было сил даже встать с кровати в эти дни. Благодаря ее мужу, ее замечательному, заботливому мужу, который позволил ей поспать несколько дополнительных драгоценных минут, пока она заботилась об их ребенке, и благодаря ее матери, которая была настоящим экспертом в вопросах управления ее внуком, Амара почувствовала себя немного расслабленной, впервые за неделю выходя из дома.
Погода в городе постепенно начала меняться, пышные зеленые холмы становились все более ржавыми и оранжевыми по мере приближения прохладного сезона. Закутавшись в свой шикарный пиджак — один из новых, который сидел на ее более пышном послеродовом теле лучше, чем старая одежда, — Амара вошла в большой новый комплекс реабилитационного центра в нескольких милях от города, недалеко от комплекса Марони, который она называла домом.
Новый центр, который она мысленно называла Нью-Хейвен, открылся всего несколько недель назад, всего через год после начала. Он был построен на большой территории, которой владела семья Марони — теперь это ее фамилия, ей приходилось время от времени напоминать себе, — которую Данте одобрил для этого проекта. Это было достойное начало того, что, как она надеялась, однажды станет чем-то гораздо большим. На данный момент в комплексе было три здания с надлежащей охраной. Два были жилыми для размещения детей, спасенных из лап банды торговцев людьми, которой, скорее всего, управлял Синдикат. В одном здании находились классы, еда и офисы персонала, включавшие психологов, учителей и менеджеров. Это было сравнительно небольшое предприятие, но требовалась скорость, а не масштаб, и благодаря тому, что она была женой босса Outfit, выполнение дел в более сжатые сроки было преимуществом.