Зная, что она должна пойти с ним, она схватила его волосы одной рукой, притягивая его для жаркого поцелуя, и положила другой палец на свой клитор, яростно потирая его, чувствуя, как он входит в нее снова и снова, чувствуя, как он так возбуждается, зная, что она делает, и это ощущение было больше, чем она могла вынести. С криком, утопленным вокруг его языка, она почувствовала, как все ее тело поднимается по траве, когда ее стенки дрожали вокруг него, взрываясь жаром, ее палец на ее сосочке остановился. Его собственный заменил его, непрерывно потирая его, продлевая ее кульминацию, пока она тряслась в его объятиях, сжимая его все вокруг, сжимая его волосы так сильно и целуя его изо всех сил. Ее сжимающиеся стенки подстегнули его, и со звуком, глубоким из своего живота, он тоже кончил, толкнувшись в нее всего один последний раз, прежде чем рухнуть на нее сверху, тяжело дыша.
Она обняла его, застонав от удовольствия, когда он вышел из нее, и откинулась на бок.
Они перевели дух, и она улыбнулась ему, чувствуя себя отвратительно и понимая, что ей придется принять ванну, но счастливая.
Зефир был счастлив. Он был счастлив.
Спустя долгое время они были счастливы.
И на данный момент это было единственное, что имело значение.
Глава 26
Лайла, Тенебра-Сити
Ей нужен был секс. Она никогда не думала, что когда-либо подумает об этом, не тогда, когда секс был оружием травмы в ее жизни.
Но все изменилось. Секс теперь был приятным, мощным, мощным.
Ее тело горело — и в прямом, и в переносном смысле. Это было почти так, как будто горячее прикосновение его руки в перчатке во время вечеринки переключило ранее опущенный переключатель. Прошло несколько часов, и этот голод, этот безумный, неистовый голод внутри нее только нарывал и рос, как зверь. Ее кожу покалывало от жара, который она чувствовала пульсирующим во всем ее теле, каждый пульс горячо пульсировал в месте соединения ее бедер. Ее груди чувствовали себя неудобно, тяжелее, каждое прикосновение платья к ее твердым соскам посылало толчок удовольствия прямо в ее ноющую сердцевину, расплавленная лава скапливалась внизу ее живота. Она не могла вспомнить, когда в последний раз она была такой мокрой без того, чтобы Дейнн что-то делал. Она не могла вспомнить, когда в последний раз она чувствовала себя такой пустая, почти бессмысленная, потребность быть наполненной и взятой была настолько острой, что это почти причиняло ей боль.
У нее была течка. По-другому она это не могла описать.
Лайла закрыла дверь своего номера и направилась в ванную комнату, чтобы принять душ, очиститься и избавиться от жары.
Она тихо закрыла за собой дверь и переключила свет на слабый, отбрасывая тот же теплый, мягкий свет на роскошную ванную комнату, темно-коричневая плитка и гранитная раковина сверкали в мягком свете, темный гранитный выступ вокруг ванны был прохладным под ее горячей ладонью. Она уставилась на ванну, вспоминая все времена, когда она пыталась залезть под воду, когда была одна, ее воспоминания о том, как она принимала ванну в одиночку, были не очень хорошими, но стали еще лучше, когда Дайнн переписывала с ней ее травму — ванны и мастурбация, обе вещи, которые она ненавидела.
Возможно, пришло время переписать некоторые из ее собственных произведений.
Она быстро наполнила ванну, зная, что если ей придется делать это самой, она не будет торопиться и не будет торопиться. Не тогда, когда она собиралась мастурбировать в первый раз в своей жизни.
Разминая шею, наполняя воду солями для ванн, которые он для нее упаковал, Лайла перешагнула через широкий выступ и вошла в ванну, ее пальцы ног коснулись теплой воды, прежде чем ее ступня окунулась в нее, а затем и все остальное тело. Она погрузилась в воду, еще один вздох слетел с ее губ, когда тепло покалывало ее кожу, дразня ее между ног, вода кружилась вокруг ее вздымающейся груди. И она наслаждалась этим, откинув голову назад на край, пока вода струилась по ней, прежде чем медленно успокоиться.
Все было сенсацией. Она была полной сенсацией.
Схватившись за края ванны, закрыв глаза, она позволила себе утонуть в них. Запах лайма и что-то мускусное смешались в пьянящем ощущении, достигнув ее, когда она сделала глубокий вдох. Вода плескалась по ее соскам, как медленно, мягко, Более гладкие ласки его рук, сливающихся между ее бедер и дразнящих ее возбужденный маленький бугорок теплыми, теплыми потоками, которые она чувствовала во всем своем теле. Ее пальцы ног покалывало, ступни слегка выгибались, когда она позволяла себе нежиться в чувственном удовольствии, звук ее собственного тяжелого дыхания смешивался с редким шумом воды у краев ванны, единственными звуками в огромной ванной комнате.