В начале все решили остаться на неделю до первого дня рождения его принцессы, но после того, как Зефир сообщил всем, что она беременна на следующее утро, Амара настояла на том, чтобы она осталась немного дольше, чтобы отпраздновать хорошие новости. Морана решила, что это будет хорошим способом для Тристана и Луны провести больше времени вместе, прежде чем девушка решит, что она хочет делать, живя по ситуации, поскольку она начала расслабляться в этом пространстве. И поэтому у всех была еще одна неделя, прежде чем они вернутся. Однако Данте очень понравился дом, и он понимал, что ему будет не хватать всей семьи вместе, когда они уедут.
Когда все разбрелись, Ксандер был на его попечении, сидел рядом с ним и играл с Темпестом по-своему. Данте нравилось, что мальчик чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы бродить по территории, как ему заблагорассудится. Несмотря на то, что мальчик был маленьким, у него была мягкая манера быть с Темпестом, что заставило Данте доверять ему ее, и его принцессе мальчик тоже нравился, пытаясь использовать его меньшее тело, чтобы стоять на трясущихся ногах. Она уже должна была стоять одна в ее возрасте, и Данте надеялся, что в ее росте нет ничего необычного. Пока что его свекровь заверила его, что младенцы берут свое собственное милое время, чтобы что-то сделать, и им нужно беспокоиться, только если все будет медленнее даже тогда. Данте действительно чертовски надеялся, что этого не будет. Просто мысль о том, что событие из-за чего они потеряли одну дочь, что могло повлиять на другую, на его сердце легла тяжесть.
«Понятия не имею», — сказал Данте мальчику, снова глядя на экран. Ему придется показать это Моране и попытаться заставить ее проанализировать.
«Похоже на какой-то код». Ксандер поправил очки на носу, держа Темпест одной рукой, пока она разговаривала с ним на своем детском языке. Она была нянькой, как сказал Зефир.
«Различные последовательности, в сумме дающие одно и то же число. Пять плюс пять плюс семь. Семнадцать».
Данте моргнул, глядя на экран, и понял, что парень был прав, указывая на него.
Все это суммировалось до семнадцати. Почему семнадцать? Какое значение имело это число? Какая-то дата?
«Ты прав, — похвалил он мальчика. — Хороший улов».
Они некоторое время молчали, Данте просматривал другие тексты и наверстывал упущенное, а Ксандер сидел на ковре, чтобы Темпест могла лучше перелезть через него. Лулу дремала в углу, как и всегда, теперь, когда она стала старше и ее запасы энергии были ниже, чем раньше. Данте вспомнил, как брал ее на руки, когда она была маленьким котенком, такой крошечной, что помещалась на его ладони, ее тихие мяуканья дергали его за сердечные струны, заставляя его осознать, что она идеальна для его королевы. Он видел, как те же мяуканья дергали за сердечные струны молодой Амары, когда она обнаружила ее за комнатным растением, все ее лицо растаяло, когда она взяла ее на руки и нежно заворковала с ней. В тот момент Данте понял, что она станет матерью всех его детей, или у него их не будет вообще.
Глядя на то, как их ребенок взрослеет слишком быстро, он надеялся, что с Амарой все будет в порядке — когда она протрезвеет и не будет под кайфом от посткоитального блаженства — и что у нее, возможно, появится еще один брат или сестра, чтобы Темпест мог получить ту любовь, которой не было ни у него, ни у Амары, поскольку его держали вдали от брата, а у Амары ее никогда не было.
Вдруг в его руке зазвонил телефон, и этот звук заставил Лулу на секунду оживиться, прежде чем она сменила позу у окна и снова свернулась калачиком.
«Марони», — сказал он, сняв трубку.
«Господин Марони», — поприветствовала его с другой стороны Нелли, менеджер реабилитационного центра. «Я пыталась дозвониться до доктора Амары, но никто не ответил».
Девочки были в кино, их телефоны были выключены. Его охранник сообщил ему новости.
«Она занята в другом месте», — сказал он женщине. «Что-то срочное?»
«Не срочно», — успокоила она его. «Просто пришла женщина. Поскольку ее нет в списке посетителей, я не предоставила ей доступ. Ее в основном интересовал Лекс».
Это было очень необычно. Данте знал все о мальчике, друге Ксандера, зная, какую слабость Амара к нему питала. «Она дала имя?»
«В том-то и дело, — прочистила горло Нелли. — Она называла себя миссис Марони».
Данте нахмурился. «Она выдавала себя за Амару?» Это было глупо.
«Нет», — пояснила Нелли. «Она сказала, что она твоя родственница. Я не знала, что делать, но поскольку доктор Марони дал мне четкие инструкции, я сказала ей прийти позже».