Спустя четырнадцать часов после своей смерти Ханс открыл глаза. Первый глоток воздуха, головокружение, голод, запах огуречного шампуня, боль…много боли….Каскад ощущений затопил его, закружил голову и он не сразу понял, что лицо в зеркале принадлежит ему. На него смотрела знакомая толстуха, которую порядком потрепало.
Пробуждение чужака заставило Софию отозваться чудовищным ревом. Это был содрогающий душу вой истерзанной флутаги, попавшей в острозубый капкан. Этот рев заставил вибрировать весь небоскреб. Стекла окон у соседей сверху и снизу дрожали, как от подземных толчков. В ярости хищница занесла кулак, чтобы разнести зеркало в дребезги, но тот остановился в миллиметре от гладкой поверхности.
- Привет, София, – поздоровался Ханс откуда-то из недр её рассыпающегося сознания.
Минутой позже флутага стояла на балконе шестьдесят седьмого этажа с видом на старые портовые доки. Сквозь завесу облаков пробивалось солнце. Туман над заливом редел, открывая береговую линию серых высоток. Вскоре можно было разглядеть дальнее побережье с роскошными пальмами и белоснежными вилами.
Толстые пальцы крепко сжимали балконные перила, а глаза смотрели вперед, туда , где находился бульвар Розовых Слонов. София изо всех сил пыталась овладеть мышцами, чтобы перемахнуть через перила и отдаться гравитации, но Ханс придавил её, как лев подбитую зебру.
- Даже не думай об этом, – сказал он чуть погодя, надышавшись соленым океаном – Лучше скажи где нам достать венценосных ромашек?
Конец.
Конец