Я откинулась на спинку стула, полностью обессилив. Вся моя жизнь рухнула в одну секунду.
— Все обойдется, — Питт присел напротив меня на корточки, положив ладони поверх моих рук, — я что-нибудь придумаю, вот увидишь. Не вешай нос, договорились?
Мне хватило уверенности лишь на краткий кивок.
— До завтра, Лимма, — Сайверс чмокнул меня в висок и направился вслед за матерью, а мне оставалось считать секунды до Апокалипсиса.
Не думаю, что Баргер не спал этой ночью. Вид у него был помятый.
Когда мы сели в его машину, после холодной молчаливой встречи и слов: «За мной, Лессон», я не выдержала первой:
— Простите, этого никогда не повторится больше…
— Ты пила?
— Что?
Он повернул голову, повторив медленнее:
— Пила что-нибудь?
— Нет.
— Может, под кайфом?
Я энергично замотала головой.
— Тогда не пойму, что у тебя вместо мозгов, Лессон?
Я залилась румянцем, чувствуя себя самой последней идиоткой. Баргер умел возвращать рассудительность даже Лимме-влюбленной-дурочке.
— Я просто…
— Ты влюбилась в него, что ли?
Господи Всевышний! Я прикрыла веки, желая, чтобы этого момента просто не было, чтобы я просто умерла, сейчас же в этот гребанный миг!
— Мне не хочется говорить с вами об этом, — тихо, почти беззвучно произнесла я.
— Да ну? Вас застали голыми на пляже, а ты не хочешь говорить мне об этом. Какая досада. Ты хоть понимаешь, кто такой Питт Сайверс?
— Игрок местной команды, — мой голос похож на писк.
— Да ладно? Прям глаза мне открыла, Лессон. А я всего лишь считал, что он сын Эттона Сайверса, от которого Каптийский университет и моя лаборатория получает неплохие инвестиции. Хейвуд молится на него днями и ночами, и будет делать все, что тот попросит, даже если его сыночек начнет мочиться Хейвуду в кофе.
— При чем здесь я?
— Ты начинаешь задавать правильные вопросы, и меня это радует, несмотря на то, что я примчался сюда в час ночи. У тебя голова начинает работать слишком поздно, Лессон. Но, если ты хочешь знать, при чем здесь ты, послушай, пожалуйста, внимательно. В моей лаборатории не будет места подружке Питта Сайверса, у которой при виде этого сопляка, мокнут трусы. Ты понимаешь?
Баргер никогда не позволял себе таких фраз. Он вообще был предельно тактичен, но, видимо, не этой ночью. И вместо того, чтобы молча проглотить сказанное, я вдруг возмутилась.
— Вам должно быть плевать на мои трусы…
Мужчина изогнул бровь, несколько секунд молча рассматривая мое негодующее лицо, а затем усмехнулся:
— Я, кажется, очень плохо знаю тебя. Если бы ты с таким пылом работала в лаборатории…
— Я всю себя посвятила лаборатории, — злость вдруг вытеснила последние крохи стыда, — я с тринадцати занимаюсь наукой двадцать четыре часа в сутки. Но я ведь живой человек! При том, мне уже давно есть восемнадцать! Почему я должна отчитываться перед вами? Какое вы имеете право…
— Тише-тише, Лессон, не истери, — вдруг совсем мягко произнес мужчина, — чего завелась с пол оборота? Мне, знаешь ли, плевать с кем ты спишь. Я просто не хочу, чтобы это затрагивало меня и мою работу, в которую я вкладываю столько сил. В тебе же должна быть хоть капля совести, чтобы уважать чужой труд? Так? Тогда ты должна понимать, что мне проще попрощаться с тобой, чем терять инвестора, вроде Эттона Сайверса. На кону стоят исследования, которым я посвятил немало времени. И я не буду рисковать всем из-за ситайки, у которой бушуют гормоны.
Я молчала, вновь осознавая, насколько прав Баргер.
— Что я должна сделать? — прошептала подавленно.
— О, Лессон, с этим не ко мне. Ты же сама можешь определиться, верно? Я в таких делах плохой советчик.
— У меня есть шанс остаться в вашей команде?
— При условии.
— Что я больше не стану встречаться с Питтом?
— Какая умница. Эти встречи не приносят удовольствия его родителям, к сожалению.
Я долго молчала, силясь не разреветься.
— А если я его люблю?
Баргер вздохнул, откинулся на сидении, глядя на залитый светом фонарей асфальт стоянки.