— Заблуждений на этот счёт у меня нет, — кивнул Лектер. — В какой-то мере я вам искренне сочувствую, Беверли.
— Благодарю, — коротко отозвалась та. — Теперь к сути. К тому, что Зевс и Гера перманентно в состоянии скандала, я привыкла с младенчества. Так что подобное положение вещей для меня, скорее, норма.
— Ещё раз сочувствую.
— Теперь совсем близко. Моя мать обратилась ко мне с просьбой о содействии, — Беверли чуть отошла, встав за лабораторным модулем. — Я ответила ей отказом, потому что Уилл мне симпатичен. И я считаю, что притязания моей матери давно себя изжили и можно было бы поступать иначе, нежели того требует наша природа.
— Какое удивительно зрелое умозаключение, Беверли, — то ли похвалил, то ли подтолкнул Лектер.
Беверли хмыкнула:
— Я отказалась по многим причинам. Одну вы уже услышали. Персефоне выпало достаточно страданий, а Уилл мне чистосердечно нравится. Но того более мне не хочется оказаться в числе ваших врагов, выбрав неверную сторону, и, как вполне может быть, — тут она долго и прямо посмотрела Лектеру в глаза, — однажды оказаться изрезанной в кусочки.
— Спасибо, офицер Катц, что расставили приоритеты.
— Я скажу вам ещё кое-что, но за ответную услугу.
Лектер улыбнулся.
— Кейд отказали почти все её дети.
— Геба***, вы и Гефест Мириам Ласс?
— Да. Но она настойчива. А самым беспринципным и находящимся у матери под каблуком всегда был Тифон****.
Ганнибал ответил задумчивым взглядом, прежде чем сказал:
— Как давно ваша мать разговаривала с вами?
— Три дня тому. После того как вы ужинали у доктора Дюморье.
— Что вы хотите, чтобы я сделал в обмен на ваше признание, Беверли?
— Оставьте мою мать в живых.
***
Из «Всем плевать» вышли под руку. Фрэдерика, опасно раскачиваясь на тонких лаковых шпильках, чуть навалясь, прислонилась к Уиллу, и оба двинули к парковке.
— Не находишь, что солнце уже село? — сказал Уилл.
— Так и быть, нахожу. Мы перебрали во всех смыслах. Хотя я была уверена, что справимся засветло, — сдалась на поживу обстоятельствам купидон.
— Фрэдди, вызывай такси. Сами мы никуда не доедем, — нетвёрдо остановился Уилл.
— Само собой, — устало и покорно вздохнула, соглашаясь и с этим.
— Зачем тогда мы идём к парковке?
— За телефоном. Он остался в машине. Оставался, если, конечно, моему «пежо» не выломали замки и его не обнесли голубчики с района, — фаталистично смиряясь, поделилась перспективами Фредерика.
Но красный «пежо» стоял цел и невредим.
— Уилл, помнишь, я сказала, что не в претензии к тебе за мать?
— Помню.
— Это потому что она сама создала ситуацию, в которой оказалась. Это называется отв… ств…
Фрэдерика выпустила Уилла из руки и принялась рыться в сумочке, звеня мелочью, ключами и зажигалками.
— Ответственность. Ненавижу это слово, — купидону удалось закончить мысль.
Уилл слушал звон, копошение и обрывки фраз, которыми она увещевала автоключ найтись быстрее. Нетрезвое сознание творило с чувствами и анализом реальности что хотело, поэтому Уилл не успел подхватить Фрэдерику, когда та шлёпнулась на коленки, а потом легла лицом вниз.
— Фрэдди, мать твою… — вздохнул Уилл и замолчал, отрешённо наблюдая, как затылок купидона окрашивается пьяно бегущей кровью. Рыжие, в долговременной укладке локоны, облаком стоящие вокруг сообразительной, но взбалмошной головы купидона, стали мокро-огненными. Уилл успел ошалело сморгнуть, чувствуя диссонанс ситуации, прежде чем сам оказался в положении ни лучше. Потому что тонкая, но вероятно прочная струна захлестнула его шею, обвившись дважды. Уилл успел отследить две чёрные кисти и какие-то (что за чёрт?) не то тентакли, не то водоросли, что мелькнули перед глазами, а потом боль и полное отсутствие возможности сделать вдох сбили его с ног, поставив на колени рядом с истекающей кровью купидоном.
Комментарий к 9
*«The Pink Panther» — серия короткометражных мультипликационных фильмов, выходивших на студии DePatie-Freleng в период с 1964 по 1980 гг. Мультсериал возник после выхода одноимённого художественного фильма с Питером Селлерсом в главной роли. Режиссёром ранних серий выступил Фриц Фрилинг, известный мультипликатор многих мультфильмов студии «Warner Bros.» 1930 — 1950 гг. В каждой ленте с Розовой пантерой звучит музыкальная тема, написанная Генри Манчини
**по легенде достучаться до Гадеса или постучать в Эреб можно, если сделать это прямо в землю
***богиня весёлого застолья
****по легенде чудовище, созданное Герой из собственного следа, когда она наступила на землю. Могущественный и чудовищный великан, обитающий преимущественно в Тартаре. Бросил вызов олимпийским богам и был с большим трудом побеждён Зевсом. Тифон, по одной из версий, может принимать форму спрута
========== 10 ==========
Алкогольная интоксикация и усиливающееся удушье делали своё дело. Становилось чертовски темно, невыносимо и смертельно обидно. Неловкие, нетрезвые пальцы Уилла, желающие освободить шею от давления, подводили, соскальзывая. Однажды уцепились за что-то эластичное, словно живой оптоволоконный кабель в оплётке, но безнадёжно выпустили.
А потом, совершенно непредсказуемо, Уилла развернуло, протащив фута два по уделанному пятнами автомасел асфальту парковки, потому что удерживающий и душащий его дёрнулся всем телом прочь. Зрение не работало от слова «совсем», но слух ещё справлялся, и Уилл услышал ворчание далёкого грома, словно приближалась майская гроза и раскаты клубились у горизонта. Но гроза накатила внезапно и так близко, что стало ясно: восприятие снова подкинуло неверное объяснение. Ворчание разлилось в душащий горловой рык, а хватка вокруг шеи словно достигла стагнации: не усиливалась, но и не ослабевала. Секунды две. Потом ещё раз мотануло и выпустило.
Совершенно непредсказуемо в пьяное и побагровевшее от удушья лицо лизнули два мокрых, чадящих серой, пёсьих языка, потом кто-то сказал «да уйди ты, глупый» и этот же кто-то подхватил голову Уилла в сухие, нежные, но просто обжигающие ладони, развернул и окончательно освободил от удавки.
Уилл хватанул воздуха. Лизаться полезли снова, ко всему прочему радостно топча атмосферами аспидных собачьих лап и молотя коротким обрубком хвоста. Он попытался отбиться руками и голосом, но слова встали комом, а руки просто подогнулись, и пришлось лечь. На спину, что уже было огромной победой. Начав коротко и поверхностно дышать, Уилл открыл глаза. Было совсем и по-ночному темно. Прямо над лицом висели три голубоглазые церберовские морды с пелериной из ядовитых змеиных голов и в строгом ошейнике. Увидев, что Уилл открывает глаза, цербер гулко гавкнул и оттолкнулся лапами в асфальт.
Справа от себя, куда прежде он был развёрнут спиною, пока стоял рядом с ищущей по всей сумочке ключи Фрэдерикой, а потом висел в душащих тентаклях, увидел показавшегося ему гигантским Танатоса. Поскольку угол обзора был абсолютно снизу, Уилл отметил направленное почти себе в лицо остриё опущенного в руке смерти кописа. Это нехуёво нервировало, но не так, как удушье. Танатос смотрел в сторону, так что Уилл разглядел и то, что настоящих драконьих крыльев здесь за тем не водилось, но по всей спине его чёрной кожаной куртки пылающим принтом, оставленным не иначе, как вдохновенным художником-хиппи, вздымались оттиснутые красящим штампом крылья рисованные и витые рога.
Уилл скосил глаза влево. Показавшаяся ему тоже невероятно высокой (потому что угол обзора) и по-африкански чёрной рядом стояла…
— Гелиос*, — хрипло выдохнул Уилл, инстинктивно смеживая ресницы, потому что узнанная солнце улыбнулась так ослепительно, что свет её улыбки отразился от золотых пайеток с платья и словно усилился в десятки раз. Сияние пролилось даже из слепых, широко раскрытых в этот мир, солнечных глаз.