Ганнибал отвернулся и облизнулся в улыбке:
— Какая очаровательная женская черта: сдаться, но при этом самоутвердиться. Ты же не дал мне шанса пойти навстречу первым.
— А ты хотел?
Ганнибал сделал движение головой и глазами вверх и за спину, намекая на накрытую к завтраку кухонную стойку.
Уилл выглянул из-за его плеча и снова вернулся:
— Эклеры.
— Да.
— С масляным кремом.
— Да.
— Ты грязно играешь.
— Только когда на карту поставлено всё.
Уилл, как совсем недавно, хмыкнул смешком, выбрался из рук и уселся, ставя всю тарелку с пирожными только перед собою. От него не укрылось, как Ганнибал обсматривал его лицо, но есть хотелось сильнее, чем договариваться о допустимом. Поэтому Уилл ел, а Ганнибал на него смотрел.
— Я хотел пригласить тебя любоваться Флегетоном. Водопад представляет собою захватывающее зрелище.
— Пикник? — уточнил Уилл, стараясь пить из чашки так, чтобы сёрпать, но негромко, хотя эклеры мешали.
— Если угодно.
— Когда?
— Я закончу приём рано, до четырёх часов. Сегодня?
— Хорошо, — согласился Уилл и всё же сёрпнул. Громко.
========== 12 ==========
Он успел разобраться с матрицами к тому времени, как смартфон ожил и показал неопределившийся номер.
— Да? — спросил Уилл.
— Эй, детка, что сейчас было…
— Фрэдди, — понял Уилл. Значит, свой номер он ей всё же успел оставить, хотя такого не помнил.
— Конечно это я. Кто ещё тебе может звонить? Или ты завёл дружка на стороне?
— Что сейчас было? — улыбнулся Уилл.
— Ну, не сейчас, а около полудня. Но оторваться я смогла только теперь и сразу же позвонила тебе. Короче, это ваше смертоносное недружелюбное мудло…
— Его зовут Танатос.
— Этот ваш Танатос двинулся.
— Фрэдди, — Уилл встал и пошёл к окну, выглянул на улицу.
— Я серьёзно тебе говорю. Заявился в бордель, где работает Гелиос, и сжёг её постоянного клиента.
Уилл не смог ответить, потому что даже забыл, как дышать. Когда вспомнил, выдавил:
— Как сжёг?
— Как там у вас водится, полагаю: синим пламенем преисподней. Хотя склоняюсь к тому, что это всё же были спички и газолин. Бедный доктор Чилтон, как он пылал. Всё равно что твой олимпийский факел.
— Доктор Фрэдерик Чилтон? — не поверил Уилл.
— Да, ты же должен его знать. Они с твоим папочкой коллеги.
— Ганнибал мне не папочка, — развернулся от окна Уилл и дошёл обратно до стола, принявшись собирать тетради и карандаши.
Фрэдерика, захваченная впечатлениями, спорить не стала, а продолжила:
— У тебя есть предположения, что дало Танатосу в голову?
«Чувство ревности», — сказал сам себе Уилл, но вслух не признался.
— Ты молчишь, — притаилась Фрэдерика на том конце трубки. — Ты молчишь, значит, ты знаешь, в чём дело.
— Я не знаю, — закатил глаза Уилл.
— Я это слышу, — оборвала его купидон.
— Слышишь, как я закатываю глаза на расстоянии?
— Ничего сложного. Говори мне.
— Я, похоже, вырастил ему живое сердце, — нехотя и опасаясь, признался Уилл.
— Ты шутишь, — притихла Фрэдерика.
— Я не уверен.
— Что значит ты «вырастил ему сердце»? Слой за слоем как на чёртовом принтере в лаборатории?
— Нет. Своим намерением.
— Детка, но зачем?
— Я подумал, он должен испытать это: чувства и всё, что с теми связано. Чувствовать — это здорово.
— Уилл, это юношеский максимализм, а ты дал маху. Нет, это невероятно, что ты так можешь. Типа твоя Персефона и её божественная способность наделять импульсом жизни что только ей в голову взбредёт. Но, послушай, я же ещё не закончила. Не всё тебе рассказала.
— Что ещё? И, вообще, ты сама что делала на Сауз-Президент-Стрит? — подобрался Уилл.
Фрэдерика барашково примолкла.
— Фрэдди, — настаивал Уилл.
— Ох, ну я просто кое о чём умолчала. Короче, это бывают не только кошки и старые девы. Иногда…
— Фрэдди, — пристыдил её Уилл, снова доходя до окна и снова осматривая улицу.
Фрэдерика заклокотала в выдохе, но пошла на уступку.
— Чаще чем иногда. Я заставляю клиентов влюбляться в шлюх. Это… Весело?
— Это подло.
— Ну пусть так. Уилл, вернёмся к нашим баранам. Не только доктор Чилтон пострадал. Вместе с ним к хуям сгорел весь бордель. Три пожарные машины, три бригады из десяти пожарных, четыре объятых пламенем этажа, — медленно произносила Фрэдерика, стараясь оставаться точной. — Боюсь, что когда твой папочка узнает…
— Он мне не папочка, — раздражённо ответил Уилл, развернувшись в очередной раз, и увидел Ганнибала, что, похоже, уже некоторое время стоял в дверях и слушал его разговор с купидоном. — Фрэдди, мне пора.
Он положил трубку и убрал смартфон в джинсы.
— Полагаю, ты уже догадываешься, о чём я хочу тебя спросить? — сказал Ганнибал.
***
Флегетон был рекой мрачного царства. Так он звался. Но от реки в том были всего лишь определение и поточность. Он вилял в русле, низвергался водопадом и далее вился на тёмном плато, словно южноамериканская Амазонка. Низкие берега расплывались в горячем дрожащем воздухе, а плеск волн был не чем иным, как треском кострового пламени, что в масштабах бесконечных речных миль и водопада превращался в гул лесного пожара.
Уилл видел русло реки далеко под ногами, потому что Ганнибал привёл его на вершину чёрного утёса. Водопад гудел слева, сбрасывая вниз куботонны огня, где те разбивались в искры, имитирующие пар брызг водяных у водопадов земных. Открывшееся Уиллу величие можно было смело звать психоделичным, потому что в струях жидкого огня хорошо просматривались сгорающие в бесконечном наказании души.
«Кровные убийцы», — подтвердил Ганнибал, стоя чуть позади замершего Уилла.
Сельва Флегетона переливалась озёрами жидкого огня, чёрными и обсидиановыми зеркалами, дрожащими далеко под утёсом, и золотыми шнурами и лентами. И они тоже, само собою, были полны сгорающих душ.
Нужно ли было говорить, что от раскинувшейся у ног Уилла стихии захватывало дух и кружило голову. Он обернулся через плечо, чтобы выяснить, кружится ли та у Ганнибала. Но остался в неясности, поскольку тот, уверенно и вольготно стоя, опустил руки в карманы брюк и бесстрастно глядел мимо, уйдя залитым чернотой взглядом в сельву. Свет, что испускал Флегетон, был таким ярким, что Эреб был освещён на мили вокруг: скалистый и безжизненный. И этот же свет обливал скульптурные острые скулы Ганнибала, его шею и видные из-под рубашки ключицы.
Пришлось подходить и становиться под бок, на что Ганнибал сразу обнял рукою.
«Вино? Ты берёшь с собою вино?» — спросил Уилл часом ранее, когда Ганнибал укладывал корзину.
«Полагаю, что ты не был столь опрометчив, дав зарок завязать с алкоголем после вчерашнего?» — сыронизировал тот.
«Нет. Честно говоря, я даже не думал: завязывать или продолжать. Выпустил это из внимания. Но ты берёшь два бокала».
«Два. Поскольку уж я-то точно был опрометчив».
Уилл выразительно двинул бровью, желая ясности.
«Я совершенно выпустил из внимания тот факт, что ты очень юн. И что многие стороны жизни, как приятные, так и нет, тебе не знакомы. А юность на то и дана, чтобы их познавать. И если ей запрещать, она всё равно своё возьмёт, вот только проявится это рецидивом. Как в твоём случае проявилось грянувшей в порту попойкой».
«То есть ты меня не винишь?»
«В твоём естественном желании жить и пробовать новое? Нет. Я злился по другой причине. И ты о ней знаешь. А бокалов я беру два. Лучше уж ты будешь расслабляться со мною, чем рисковать репутацией и жизнью в компании купидона».
«Спасибо», — выдохнул Уилл. Он чуть было не прибавил «папочка», но вовремя вспомнил, что это слово, как и многие другие, подхватил от Фрэдерики. И промолчал.
Оба дошли до раскинутого Ганнибалом пледа.