Хлоя пальцами показывает на дверь, и вереница теней-людей, чуть пригнувшись, обегает здание с другой стороны, стараясь не попадать в открытое пространство, прижимаясь к стене тяжелыми аптечками за спинами.
Стеклянная дверь заднего входа не заперта, и Хлоя скрещивает пальцы в надежде, что та не скрипнет. Мягкие ботинки всех присутствующих позволяют им передвигаться без звука, но время, которое изнашивает петли, — их главный враг.
Дверь открывается бесшумно, и Прайс мысленно благодарит Бога за везение. Четверо спасателей разделяются по коридорам; Хлоя идет за одним из них и сразу же видит тот самый класс с кубиками — детские игрушки разбросаны в лужах крови, и несколько детских тел лежат лицом вниз. Они щупают пульс у каждого, но тщетно.
Хлоя сглатывает.
Эбби они находят быстрее, чем она думала — каморка для швабр оказывается в минуте ходьбы от запасного выхода, и спасатель выносит на улицу двоих детей: маленькую девочку, прижимающую к себе плюшевого мишку, и мальчика старше ее; Прайс замечает пятна крови у того на спине, но надеется, что медики из «скорых» им помогут.
Раздаются выстрелы — тот сумасшедший либо догадался, что его провели, либо так повторяет свое «нет» на предложение медиков забрать хотя бы пострадавших. Брук позади Хлои тихонько взвизгивает. Конечно, на учениях все всегда по-другому.
Несколько кабинетов оказываются пусты, но все замечают следы крови на стенах, раскиданную одежду, потерянные туфли, а в одном из коридоров Хлоя видит большую пластиковую зебру, простреленную насквозь.
В небольшом, отгороженном от других коридоре с несколькими дверями крови становится в разы больше, и Хлоя понимает, что они ступили на территорию средней школы. Каждая новая дверь открывает новую картинку, от которой кровь стынет в жилах: повсюду трупы, простреленные насквозь несколько раз; окровавленные, сломанные парты; отпечатки ладоней на стенах — и тишина.
Тишина, от которой страшнее всего.
Уже приближаясь к небольшой лесенке, ведущей в актовый зал, Хлоя слышит едва заметное шуршание позади себя — это отряд полиции, вызванный Лэнтомом, окружает их со всех сторон.
Два последних кабинета встречают их красно-белыми провалами; от запаха крови, бьющего в нос, у Хлои начинают слезиться глаза, и она сильнее натягивает на лицо маску.
Лэнтом поднимает руку с тремя пальцами: отсчет времени, через которое они должны ворваться в зал, начался.
Три. Два. Один.
Двери распахиваются слишком просто, зато их скрежет слышен повсюду, и Хлоя прикусывает губу от волнения, когда они вбегают в зал вслед за полицейскими. Но, кроме стонущих, плачущих, зовущих на помощь людей, они никого не находят; и парамедики вместе со спасателями разбегаются по залу, пытаясь помочь всем и сразу. Только Хлоя и Лэнтом остаются стоять в дверях: шатаясь, к ним навстречу идет человек в костюме-двойке, вымученно улыбаясь; его голова разбита в двух местах и лицо чудом не заливает кровью.
— Я так рад, что вы нас спасли! Я мистер Хоррингс, директор этой…
Выстрел.
Аккуратная круглая дырочка посередине лба заставляет его замолчать.
На Хлою попадают красные капельки, и она подскакивает от неожиданности.
Зал, до этого с минуту гудевший от радости, замирает.
— Стой, где стоишь, — раздается сзади высокий голос.
Парамедик медленно-медленно поворачивается.
Он стоит перед ней — худой, искривленный, изогнутый, как тростинка; в очках с одним разбитым стеклом, синей с пятнами футболке, спортивных штанах и кроссовках; у него взлохмаченные каштановые волосы, и Прайс вдруг вспоминает Макс — у той тоже на голове вечно воронье гнездо. На вид подростку лет шестнадцать — и трясущиеся губы выдают в нем отчаянный страх напополам с нервозностью.
Хлоя переводит взгляд на пистолет у него в руке, направленный ей аккурат в сердце, и перевязь автомата за плечом.
— Привет, — говорит она.
Лэнтом наставляет на него пистолет.
— Опустить оружие! — рявкает он.
В ответ ему подросток щелкает предохранителем.
Никто не знает, что делать. Никто не знает, какое значение Хлоя Прайс имеет для окружающего мира.
Пожертвовать собой, дать им убить подростка, покончить с этим.
Или же попытаться что-то сделать?
— Меня зовут Хлоя. — Парамедик смотрит подростку прямо в глаза. — А тебя?
Никого нет, кроме нас двоих, твердит себе Хлоя. Только он и я. Никакого оружия. Мы просто разговариваем. Знакомимся.
— Стив. — Руки, сжимающие пистолет, дрожат. — Меня зовут Стив.
— Откуда ты, Стив? — Хлоя уверенно и твердо стоит на ногах, не позволяя себе даже глубоко дышать: сейчас одно лишнее движение может привести к смерти.
— Из ниоткуда. — Пистолет все еще направлен ей в грудь. — Какое тебе дело?
Мозг Хлои усиленно работает, пытаясь выбрать один из тысячи правильных ответов на вопрос.
— Мои родители погибли. — Хлоя позволяет себе моргнуть. — Поэтому я тоже, по сути, из ниоткуда.
— Мои тоже. — Голос подростка срывается.
— Ты вырос в приюте?
Подросток дергается, и у Хлои на секунду пропадает дыхание от страха; но вместо того, чтобы нажать на курок, Стив показывает пальцем другой руки на Лэнтома.
— Пусть этот урод уберет пистолет. Тогда я отвечу.
— Исключено, — отрезает полицейский. — Ты малолетний преступник.
— Я человек! — взвизгивает парень, и пистолет в его руке скачет туда-сюда. — А ты настоящий кусок…
— Офицер Лэнтом, уберите, пожалуйста, пистолет, — ледяным тоном произносит Прайс. — Мы же все-таки, как правильно заметил Стив, люди.
Лэнтом колеблется еще с полминуты, а потом засовывает оружие в кобуру и поднимает руки, отступая на шаг назад.
Хлое становится страшно до такой степени, что ее позвоночник обращается в лед. Стараясь унять дрожь в руках, она цепляется большими пальцами за карманы формы.
Повисает мертвая тишина.
— У меня есть родители, — наконец раздается в тишине голос Стива. — Они умерли восемь лет назад.
— Аркадия Бэй, да? — наугад говорит Прайс. И не ошибается.
— Откуда ты знаешь? — Пистолет опускается. Совсем немного. Совсем чуть-чуть. Но этого уже достаточно для того, чтобы показать ей, что она на верном пути.
— Мама и отчим погибли там же, — отвечает Хлоя. — Но тебя не было тогда в городе, да?
— Я был у сестры.
У Стива изумительно большие, изумрудно-зеленые глаза, замечает Прайс.
— Где сейчас твоя сестра?
— На нее напали. Она в больнице, — глухо говорит Стив.
Еще на сантиметр.
— Ты знаешь, кто это сделал?
— Да.
Хлое кажется, что она вот-вот упадет, ноги подкашиваются, но она чудом удерживается; голова кружится от переизбытка адреналина в крови.
— Ты скажешь мне кто? — спрашивает она Стива.
— Кодрик, — чуть подумав, отвечает подросток, и его спина искривляется еще больше.
— Кто такой Кодрик?
— Сын мистера Хоррингса.
— И поэтому ты решил отомстить?
Стив кивает.
— Я ведь все равно умру, да? — Его губы становятся белыми-белыми. От страха.
Хлоя набирается смелости пожать плечами.
— Я парамедик. Я не могу знать, что с тобой будет.
— Так ты не коп? — удивленно спрашивает подросток.
Хлоя качает головой:
— У меня даже форма другая, сам посмотри.
— И что делает парамедик?
Ей нужна еще пара сантиметров. Тогда он опустит оружие. Тогда она сможет выдохнуть.
— Я помогаю людям, которые попали в беду, — осторожно отвечает Хлоя.
— И мне поможешь? — Стив прищуривается.
— Только если ты ранен, — улыбается Прайс.
— Не мне. Ты бы смогла спасти сестру?
— Мне надо узнать, что с ней. Возможно, я смогу чем-то помочь. Как ее зовут? — Хлоя делает шаг вперед.
— Эмма. Эмма Браун.
Пистолет полностью опущен. Руки подростка находятся параллельно телу, и он больше не дышит так отрывисто, как раньше. У нее получилось его успокоить.