Хлоя приподнимается на локтях и специально вытягивает самое нижнее резюме.
— Энджелл Линн, экстремальный парамедик, двадцать пять лет, закончил колледж на тройки, но проявил себя на…
Она замолкает.
— Хлоя? — Джастин напрягается. — Проявил на?..
— Он участвовал в спасательной операции Аркадии, — тихо говорит Хлоя, и глаза ее тускнеют. — Еще когда был студентом. Отложи. Твоя очередь!..
О том, что свою семью она потеряла уже дважды, Прайс старается не думать.
Парамедики не знают, что такое боль.
*
Они стоят перед ней — все как один в новенькой черной униформе с вышитой белоснежными нитями «А7» на груди, такие разные — и такие одинаковые.
Хлоя шагает между ними, здоровается, пожимает руки, кивает и улыбается. Они собираются вместе впервые — но это не значит, что рация в машине сегодня будет молчать: интуиция подсказывает Прайс, что у них есть минут десять-пятнадцать, а потом красная кнопка входящего сигнала загорится.
Но сейчас у них есть мгновения, чтобы узнать друг друга чуть ближе, чем нужно.
— Три вещи, которые необходимо держать всегда при себе, — Джастин проводит краткий инструктаж, пока Хлоя кривым почерком заполняет бумаги, — аптечка, рация и голова на плечах. Не паникующая. Окей?
Нестройное «окей» служит ему ответом.
Хлоя рассматривает их, опираясь одной ногой на машину и пытаясь незаметно покурить, прячась за черной папкой с их резюме, заботливо собранной Джастином специально для нее.
Тревор. Брук. Зак. Стеф. Энджел.
Все они прошли собеседования, все они нашли общий язык с Джастином и между собой, а с Хлоей им пока не удалось, но она знает: нужно время, чтобы залечить рану, потом, конечно же, станет легче; это понимают и они, поэтому никто не пристает к ней с вопросами — для этого есть Уильямс, превратившийся в личного консультанта каждого.
Хлоя лениво скользит взглядом по своей бригаде, и ее сердце на секунду замирает, когда одна из девушек — кажется, Стеф — смотрит на нее в ответ, и в невероятно прозрачных голубых глазах Хлоя видит небо.
Но в бетонных стенах гаража неба быть не может, поэтому Хлоя встряхивает длинной, до подбородка, синей челкой и отворачивается.
Но знает: на нее смотрят.
— Еще вопросы есть? — спрашивает Джастин. — Проверяем аптечки… ПРАЙС!!!
Хлоя бочком пробирается к урне, намереваясь осторожно выкинуть окурок, но пепел падает на черную папку, она ойкает, следом туда же летит и непотушенная сигарета — и все пять красиво оформленных резюме вспыхивают в ее руках быстрее, чем она успевает что-то сделать.
— Извините, — говорит она, пытаясь сдержать смех, кидая пылающие папки в ведро. — Эй, помоги!
Кто-то из шестой бригады молча заливает урну водой из огромной бутылки, отвешивает Хлое шуточный подзатыльник и, чертыхнувшись, удаляется.
— Ничего, — говорит Энджел, — год високосный, то ли еще будет.
Огромный гараж наполняется смехом — и Хлоя улыбается вместе с ними: легкость на душе, спокойствие в груди, весенний ветер взлохмачивает синие-синие волосы, забирается под форму, щекочет позвонки.
— Проверяем составы лекарств в аптечках, — вздыхает Джастин, возвращаясь к работе. — Налоксон, окситоцин, морфий, фентанил, верапамил, диазепам, прокаинамид, преднизолон…
Бесконечный список препаратов: когда ты парамедик, ты должен быть готов ко всему, от приступа астмы до взрыва в черте города, и в твоей аптечке должно быть все.
— Бинты семи видов, повязки, шприцы трех видов, иглы…
Под конец списка Хлоя уже начинает сомневаться в своей: Джастин знает состав наизусть, все сто двадцать семь наименований, а она — нет, так только, по списку если сверяться, по блокноту в телефоне, а по памяти — ни за что, для этого у нее есть Уильямс.
Наверное, если бы его не стало, она бы тоже откинулась под грузом собственной вины.
Кирпичи, камни, вина — какая разница?
Хлоя качает головой, отгоняя плохие мысли.
— Количество несчастных случаев весной возрастает вдвое. — Джастин все еще наслаждается всеобщим вниманием.
— Это из-за суицидников, — говорит Хлоя, становясь рядом, — и других психически больных.
Рация вспыхивает алым огоньком, с секунду трещит, а потом голос Стеллы из диспетчерской сообщает:
— У нас вечеринка в частном доме, забирайте.
— А как же полиция? — Хлоя нажимает кнопку приема на небольшом компьютере.
— Слишком много пострадавших. — Стелла отключается.
*
— Задолбало. — Хлоя перебирается из одного отдела машины в другой, извивается змеей и подлезает Джастину под локоть. — Давай погромче! — Она врубает сразу четыре сирены. — Чтоб весь город на ушах стоял.
Синяя макушка все еще торчит под локтем у Уильямса, и тот недовольно отпихивает ее назад, мол, нечего тебе тут делать. Хлоя обиженно фыркает.
— Вот зачем? — спрашивает Зак. — Могли бы нормально доехать.
— Нормально доехать, — передразнивает его Прайс, — это не про нас. Пока мы нормально едем, там уже все ненормально уедут. Хотя если это вечеринка в частном доме…
— Далеко там еще? — Брук сворачивает онлайн-шахматы и убирает телефон в карман.
Одного этого движения — и еще того, как она расслаблена, — хватает Хлое для того, чтобы понять, что именно в этом выборе она не ошиблась. У Брук тонкие черты лица, волосы, собранные в высокий хвост, и татуировки. Наверное, все ее тело — сплошная татуировка, потому что Хлоя видит какой-то узор даже в небольшом вырезе на груди. Скотт перехватывает ее взгляд сразу же:
— Да, к старушкам меня лучше не подпускать, — улыбается она. — Решат, что я сатана.
Хлоя согласно кивает:
— У нас есть Эндж в роли ангела!
— Я возражаю, — машет руками тот. — Я не согласен!
— Две минуты, — коротко бросает Джастин с переднего сидения. — Заезжаю.
Когда Зак открывает тяжелые двери, Хлою встречает тишина — ни скорой, ни полиции, никого; только их бригада, словно спасателей, с мигалками и уже выключенными сиренами стоит на газоне у роскошного особняка, ворота которого оказываются открытыми.
В самом доме не горит ни единой лампочки.
— Джас? — Хлоя хмурится, закидывая аптечку за плечо. — Я не против побыть вместо «911», но мне…
— Стремно, — заканчивает за нее Тревор. — Точно этот адрес?
Джастин пожимает плечами, мол, что дали, туда и еду. Хлоя захлопывает двери и знаком показывает всем идти за ней.
— Ищем раненых. Все, кто могут ходить — к Джасу; если все совсем плохо, то вызываем подмогу через общий канал. Ясно? — бросает она на ходу.
— Хорошо, что не ночь. — Брук шагает рядом с ней. — Иначе бы пришлось включать фонари. Кто знает, что ждет внутри?
— Я знаю это место, — вдруг говорит кто-то сзади. — Это фамильный особняк Прескоттов.
Фамилия режет Прайс слух, но она не может сообразить, где слышала ее раньше, поэтому просто спрашивает, не оборачиваясь:
— Это кто?
— Бывшие богачи, на экологии помешаны были, «Пан Эстейтс», все дела, — отвечает Брук, подходя к двери. — Говорят, разорились, но я с трудом в это верю.
Пан Эстейтс.
Нейтан.
Рука Хлои дергается, когда она кладет ладонь на латунную ручку и дергает на себя изо всех сил; сзади слышится недовольное «Зачем вламываться?», но ей все равно.
Пан Эстейтс.
Большой район, который должен был соединять природу и гармонию, в итоге соединил ураган и шторм; и огромным, непривычным для Аркадии пятиэтажным домом-виллой рухнул, погребая под собой остальные мелкие постройки.
Это благодаря ему до Аркадии не добрались машины; только вертолеты, прилетевшие на несколько часов позже: обломки перегородили все подъездные дороги.
Вот где Хлоя это слышала.
Парамедики не могут...
Не сейчас.
В особняке три этажа, поэтому они делятся, не сговариваясь — по двое на каждый; но повсюду пустота и клубы тьмы, будто в этом доме давно уже никто не жил.