Они отрываются друг от друга нехотя, словно их прерывают или разрезают напополам острым ножом; Хлоя шепчет что-то вроде «нам пора идти», Макс, кажется, кивает, а потом видит свое отражение в зеркале — растрепанные волосы, припухшие губы, дорожки уже начинающих краснеть следов, дрожащие ресницы и руки, хранящие тепло тела Прайс.
Пока Хлоя раздает всем куртки, зачитывает инструкцию, отмечает явку и распределяет маршрут, Макс молча стоит за ее спиной, стараясь стать невидимкой, и, лишь когда ее представляют как студентку, делающую проект обо всех них, кивает и улыбается, получая улыбки в ответ.
Ее здесь не воспринимают всерьез — это видно по каждому из этих людей, стоящих перед ней, а одна — высокая блондинка с матовой помадой — и вовсе смотрит на нее с презрением.
Макс вцепляется в пленочный «Kodak», висящий у нее на запястье в бархатной кофре: верный полароид остался лежать дома из-за недостатка кассет в нем, и отводит глаза.
— Все готовы? — спрашивает Прайс, получает в ответ стройное «да» и, пропуская Макс вперед, командует забраться в машину.
Колфилд забивается в самый дальний угол, поближе к соседнему с водительским сиденью, на котором в странной позе уже полулежит рыжеволосая девушка, выставив локоть правой руки в окно и рассуждая о том, что в машине не должно быть слишком холодно.
Хлоя садится рядом с ней, прижимаясь бедром, затем рассаживаются остальные; быстро сверяются аптечки, закрывается тяжелая дверь — и одновременно с этим голос из громкоговорителя велит приступать к работе.
Вереница черных пронумерованных машин плавно выезжает из гаража и разъезжается по разным сторонам отходящей дороги; и, едва седьмая оказывается на городской трассе, Хлоя просит Чейз держаться поближе к набережной.
— Давай я тебя познакомлю, — говорит она Макс. — За рулем Виктория, рядом с ней Стеф. Это Брук, Тревор, Зак и Энджел. Еще раз для остальных — это Макс. Если ты хотела поговорить или о чем-то спросить ребят, можешь сделать это сейчас.
Стеф поворачивается с переднего сидения и, передавая Брук резинку для волос, замечает:
— Что-то ты не похожа на репортера. Где скрытая камера?
— Я просто студентка. — Макс сводит плечи вперед так сильно, что на секунду кажется закрывшейся крыльями от ветра птицей. — В основном мне нужны фотографии, остальное я запишу на диктофон. — Она показывает серый «Philips», лежащий у нее в кармане футболки.
— В нем активация голосом? — Брук тянется к коробочке. — Хорошая модель, — говорит она, повертев диктофон в руках. — Новый. Увлекаешься записями разговоров? — ухмыляется парамедик.
Макс быстро-быстро мотает головой:
— Взяла у куратора.
— Ну-ну, — недоверчиво тянет Брук. — Поэтому тут написано «Макс Колфилд»?
— Ну что ты прикопалась к девчонке? — Зак хлопает ее по плечу и отбирает диктофон. — Подписала, чтобы не перепутать с сотней других. Себя студенткой, что ли, не помнишь?
Макс благодарно смотрит на него.
Брук громко фыркает, но молчит, и Колфилд понимает, что с этой девушкой у нее толкового разговора не будет — возможно, именно потому, что та слишком любит расспрашивать.
— Ну, Макс Колфилд, — Зак убирает телефон, — расскажи нам сначала, что у тебя за проект и, главное, как тебя шеф вообще сюда допустил.
— Он называется «Герои дня», — отвечает Макс, забирая диктофон. — Мы рассказываем о тех, кого считаем важными для себя. Я выбрала Хлою, потому что… — Она запинается. — Потому что я никогда, если честно, не задумывалась, чем занимаются парамедики, — признается она. — Я даже скорую себе не вызывала ни разу. Мне нужно сделать что-то вроде альбома на несколько страниц, добавить туда фотографии и несколько историй.
— Стало быть, вы с Хлоей давние подруги? — интересуется все та же Брук.
— Нет, наверное… Я просто делаю проект, — растерянно повторяет Макс.
Эти люди вокруг нее пугают и заставляют много думать; от этого Колфилд хочется слиться с сиденьем, в которое она вжимается все сильнее с каждой секундой, и замолчать, или вовсе выйти из машины и забраться у себя дома под одеяло, пытаясь не думать о пристальном взгляде Брук, или расслабленном голосе Зака, или о Стеф, чьи вопросы ставят ее в тупик.
Не думать о Хлое тоже не получается — Прайс сидит рядом, делая вид, будто Макс здесь и вовсе нет, предоставив ей эдакую свободу действий, да только воздух постепенно сгущается и становится тяжелым, словно свинцовым, и грудь Макс сдавливает железными прутьями.
— Чем мы можем тебе помочь? — спрашивает Энджел, пряча ворох светлых волос под черную бандану, чтобы те не лезли в лицо. В тусклом свете автомобиля его глаза кажутся зеленовато-оливковыми, хотя там, на улице, Макс четко запомнила, что они голубые, почти как у Хлои.
Макс мнется под внимательными взглядами, мысленно посылая Хлое просьбу о спасении, но Прайс сидит почти неподвижно, лишь расслабленно покачиваясь в такт машине и, кажется, полностью абстрагировавшись от происходящего.
— Расскажите, куда мы едем, — выдавливает из себя Макс.
Повисает тишина, в которой отчетливо слышится смешок Виктории.
— Я могу тебе сказать, куда мы едем, — медленно выговаривает Брук, — но, по-моему, тебе нет восемнадцати.
— Вообще-то есть, — вспыхивает Макс.
— Да? А я думала, что так откровенно врут только маленькие дети, — распаляется парамедик.
— Спокойно. — Энджел приобнимает Брук за плечи. — Что с тобой?
— Неудачный день, — бурчит Скотт в ответ, доставая телефон и уходя в него с головой. Впрочем, руки Энджа она не стряхивает, чем вызывает недовольный взгляд сидящего рядом Зака.
Чтобы унять дрожь в пальцах, Макс цепляется за сидение, сжимая его до побеления костяшек.
— Мы едем по шоссе, ведущему к Нейто-паркуэй. Оттуда поедем на Маркет-стрит, которая выведет нас к Портлендскому университету, — внезапно отвечает Виктория. — Затем объедем его по Двенадцатой авеню и опять вернемся на шоссе, чтобы поехать вдоль по набережной к Орегонскому университету. А уже оттуда через весь город будем добираться до Уилламеттского корпуса через Лавджой-стрит. Затем опять на шоссе — и по новой.
— Это если не будет вызовов, — добавляет Зак. — Если будут, то мы услышим сигнал по рации, нажмем кнопку приема, и на навигаторе у Виктории отобразится точка назначения.
— Как в такси? — робко улыбается Макс.
— Как в такси, — кивает Зак.
— А что потом?
— Ну, нам обычно говорят, что там случилось. — Энджел не сводит глаз с нее. — Так что мы приедем, окажем помощь, если будет нужно — отвезем пострадавшего в больницу или передадим «скорой». В зависимости от того, кто подъедет быстрее.
— А если приедут сразу две машины?
— Значит, там что-то серьезное, — откликается Стеф. — В колл-центре же тоже не идиоты сидят.
Макс достает диктофон и кладет его себе на колени, чтобы было удобнее.
— В любом случае, — продолжает Эндж, — мы возвращаемся на тот маршрут, который указала Виктория. То есть помогли — и снова на точку, с которой нас отправили на вызов.
— Часто так? Вот дежурства?
— Не-а, — качает головой Зак. — На моей памяти где-то пять-шесть раз в год. Либо праздники, либо выпускные, либо какие-то угрозы, например, сообщения о терроризме — там всегда рядом с объектом бригада дежурит на всякий случай, даже если угроза ложная…
Когда они выезжают на Нейто-паркуэй — одну из самых больших прибрежных улиц, — рация все еще молчит, а Макс потихоньку становится увереннее и увереннее. Она выныривает из своих каштановых волос, заправляет их за уши и задает тысячу вопросов, на которые отвечают Энджел и Зак, лишь иногда вставляет свои комментарии Стеф; Брук, Виктория, Хлоя и еще один парень, имя которого Макс забыла, молчат — Прайс и вовсе задремала, откинув голову назад. Как объяснил Зак, привычка отключаться в любом месте в любое время — знак профессионала.