У Хлои мерзнут ноги.
— Джастин, — шепчет она в рацию, — ставлю сто баксов на то, что здесь никого нет. Уточни данные.
Грязные, в дождевых подтеках окна, пыльные шторы, ковры без следов — на третий этаж явно давно уже никто не поднимался. Хлоя заходит в несколько комнат, проверяет шкафы, даже заглядывает под кровать, потом встречается в коридоре с Брук, и они обе качают головами одновременно. Рация снова шипит, раздается голос Зака:
— У нас никого, пусто.
Следом за ним — Стеф:
— Здесь никого нет.
И Джастина:
— Адрес верный, координаты проверили. Вызов поступил отсюда.
Хлоя думает с полминуты, больше все равно нет времени, а потом говорит:
— Тут наверняка есть подвал. Надо его найти. — Снова в рацию. — Джас, ты слышишь? Мы ищем подвал.
— Осторожней там, — шипит в ответ.
— Осматриваем первый этаж, — командует она, спустившись на первый этаж. — Ищем дверь, может, картину какую большую. Соображайте, давайте, где-то тут есть люди. Кричите, если что.
Она сама уверенно идет направо, в большой зал с разобранным на куски столом, обломками стульев, пожелтевшим пианино без клавиш; свет здесь не работает, но панорамное окно, пусть и лишенное красивого вида, дает его достаточно для того, чтобы выцепить детали: бордовые пятна на стенах, провода и шнуры, повсюду разбросанные листы бумаги. Хлоя поднимает один из них: “Пан Эстейтс – собственный уголок рая!”, и комкает в ладони, вглядываясь в незашторенное окно. До сумерек остается меньше часа, потом дом погрузится во тьму. Хлоя, словно в неудачной компьютерной игре, ходит и ищет сама не знает что.
Это должен делать кто-то другой, думает она. Но это делаем мы.
— Джастин? — говорит она в рацию. — Вызывай полицию. Здесь что-то не так.
И ее голос как-то странно вздрагивает.
Парамедики не знают страха.
— Хлоя, я нашла. — Стеф незаметно появляется за ее спиной. — Чуть дальше лестницы, за шторой, дверь. И как мы ее не заметили… Идем?
Прайс разворачивается и почти бегом пересекает комнату, выскакивает в коридор, в два прыжка оказываясь у двери — прочной, железной, почти как у сейфа.
Она наугад тянет ее на себя.
Открыто.
— Вот же блять… — раздается за спиной голос Тревора.
Комментарий к один. Вводные главы – всегда немного быстрые и чуть-чуть занудные, я прошу простить меня за это.
Спасибо вам за каждый отзыв и комментарий.
любящая каждого,
Инсайд.
====== два. ======
анекдоты и хохмы, истории всех мастей. жизнь в отсутствии новостей. каждый день не менять маршрут. понимать, что тебя не ждут. понимать, что ты обречен, не искать для себя плечо. защититься, врасти в кору — усредненный обычный труп, омертвевший сегмент в кости.
не пытайся себя спасти.
Помещение, которое они принимают за подвал, больше походит на бетонный куб без дверей и окон, с голыми стенами и небрежно брошенной на пол цветной плиткой, почти совсем уже рассыпавшейся на куски и при малейшем движении трещащей под ногами.
Прайс думает, что, наверное, когда-то это была очень красивая комната, вероятно, крытый бассейн: посередине куба для него отведено уходящее вниз пространство с большими плоскими ступенями.
Потом Хлоя слышит плеск воды, барахтанье и чей-то тихий писк — то ли крыса, то ли человек — и двигается ближе.
— Я у тебя за спиной, — тихо говорит Зак.
— Да ты просто герой, — фыркает Прайс.
Повсюду хаотично стоят диваны или остатки кресел — старых, выцветших, истершихся; валяются переполненные пепельницы — несколько разбитых, остальные целые; по всему полу раскиданы шприцы, ложки, иголки, того и гляди напорешься.
И люди.
В помещении около двадцати человек — Хлоя не может точно определить количество из-за тускло-зеленого света единственной лампы, установленной в конце куба, но видит движение в углу, слышит сдавленный хрип — и снова: противные чавкающие звуки и выдох.
— Не говорите мне, что там… — начинает Стеф, но Хлоя ее обрывает:
— Работаем.
Секундное оцепенение сменяется напряжением в каждой мышце. Прайс первая подходит к ступенькам, ведущим в воду. На них лицом вниз, прикрытая какими-то тряпками и скукоженная до состояния тремора, лежит девушка.
Хлоя проверяет пульс, реакцию на свет, потом слышит резкий, рваный вдох и говорит:
— Прайс, парамедик, я здесь, чтобы помочь. Как тебя зовут?
— Кейт. — Чтобы услышать ответ, Хлое требуется несколько секунд.
— Идти можешь?
Кейт все еще по пояс в воде, ледяной и грязной, как и она сама, и Хлоя говорит чуть громче, догадываясь, что там может быть:
— Зак, нужна каталка.
— Давай отнесу, — Зак осторожно переворачивает бессознательного парня, — и привезу заодно. — Мисс? — Он плотнее накидывает на Кейт тонкий кусок ткани и поднимает ее в воздух, словно пушинку. — Я сейчас отнесу вас в машину. Там вам помогут.
На пол капает кровь вперемешку с водой, и Кейт начинает плакать. Хлоя нервно вздыхает: драгоценное время, которое можно потратить на кого-то, кого можно спасти, сейчас уйдет на возню с девчонкой.
— Я разберусь. — Зак словно читает ее мысли. — Иди, там много еще.
Почти все, кого видит Хлоя, без сознания или спят одурманенным сном: сладковато-удушливый запах наркотиков висит в воздухе, и чем ближе Прайс подходит к плохо освещенному углу, тем сильнее он становится. Воздух словно наполнен жженой карамелью, пахнущей так сладко и тягуче, что приходится надеть маску.
— Хлоя, помоги!
В руку Стеф железной хваткой впивается какой-то рослый, крупный мужчина, и как бы та ни вырывалась, его пальцы почти выламывают хрупкое запястье.
— Эй, дядя, — Хлоя садится рядом и в полном спокойствии открывает аптечку, — что, кайф кончился?
Тонкая игла пронзает вену — десять кубиков алпразолама еще никогда ее не подводили, — и мужчина отрубается.
Стеф, чертыхаясь, растирает руку; Хлоя видит красные очертания пальцев на ней.
— Я окей, — говорит она. — Спасибо.
— Обожаю вырубать взрослых мужиков, — отвечает Хлоя. — Зови, если нужно. Этого на каталку, Зак сейчас привезет.
Она находит еще троих в сознании, но их зрачки с игольное ушко едва-едва реагируют на все происходящее, и идти сами они не могут. Хлоя не останавливается надолго, не тратит налоксол — это сделают в больнице и без нее, сейчас приходить в себя никому из них нет смысла.
Где-то здесь должен быть Прескотт, думает Хлоя, а после понимает, что нет, Прескотт как раз таки и смылся самый первый, когда что-то пошло не так. Знать бы еще что.
— Это седьмая. Нам нужно много каталок и машина скорой, — говорит она в рацию, еле-еле работающую в этом бетонном кубе. — И полиция, — добавляет она. — Очень много полиции.
Когда она доходит до другого конца, то все еще слышит мерзкие звуки, не сулящие ничего хорошего. Интуиция не подводила ее никогда — в зеленом полумраке она видит, как широкоплечий детина, намотав на кулак грязные волосы девушки под ним, закрыв глаза, с расстановкой, медленно-медленно…
— Прайс, седьмая парамедиковская. — Хлоя цокает языком. — Оставьте ее в покое.
На что она рассчитывает? Что он отвалит? Серьезно?
Стоящая на коленях девушка вздрагивает, надламывается и падает, совершенно обессилев; тонкой нитью из ее рта на пол капает кровавая слюна. Хлоя видит, что ее руки и ноги в мелкой сетке порезов — некоторые слишком свежие, будто сегодняшние, некоторые — давно зажившие; она замечает вспухший изгиб локтя — рука неестественно вывернута, может быть, изначально была сломана; но с силой долбящегося в нее мужчину это не останавливает. Раздается странный, едва уловимый звук — будто рвется на части тонкая ткань, — и лужа крови растекается прямо у ног парамедика.
— Черт. — Прайс ругает себя за потерянное время и распахивает аптечку. — На помощь! — Крик Хлои эхом отзывается от бетонных стен.
Энджел и Брук оказываются рядом в считанные секунды, оттаскивают парня, вкалывают успокоительное; Хлоя (в который раз за сегодня?) переворачивает девушку на спину — та в сознании, хотя и дрожит: после прихода отходняки — самое страшное, что случается с наркоманами.