- Вот, дайте ей.
Я подошла к дереву и, дождавшись, когда зверек спустится, протянула на ладони угощение. Белка застрекотала, зацокала, с подозрением рассматривая меня черными глазками, потом сцапала лакомство и, спрыгнув на землю, снова застрекотала.
- Надо же, совсем не боится…
- А чего ей бояться? Их тут никто не обижает.
Я отдала зверьку остальные орешки и обернулась.
- Вот тут я живу, - Андрей указал на тот самый старый дом с березкой на крыше. - Как вам моя лачуга?
- Я уже её видела. Крепкий дом, хоть и довольно старый.
- Его построил мой дед, когда только женился на бабке. Говорил, что нигде ему не работалось лучше. Потом и у отца основная его мастерская была тут. А я вот не в них пошел, - он невесело усмехнулся и, достав из кармана пульт, нажал кнопку.
Дверь, к которой вело крыльцо с наклонным пандусом, скрипнула и распахнулась. Кресло-каталка легко въехала наверх.
- Входите же, - обернулся Андрей.
Я медленно поднялась по ступеням. Не слишком удобно вот так, внезапно, заходить в гости. Тем более, к инвалиду.
Но, войдя внутрь, я остановилась в изумлении. Комната, в которой мы оказались, миновав небольшую прихожую, выглядела так, как я всегда представляла в мечтах, думая о собственном доме. Уютные клетчатые кресла, старинные - не старые, а именно старинные - бюро и шахматный столик, изразцовая печь, топка которой находилась где-то в другой комнате, а в этой - только округлый бок, отделанный до самого потолка бело-синей рельефной плиткой. Но главное - непривычно высокие стены, сверху донизу завешанные картинами. Это обилие не создавало ощущение загроможденности, наоборот, полотна были размещены с таким искусством, что превращали эту не слишком большую гостиную в настоящий зал.
Рассматривая картины, я не заметила, как Энгельгардт исчез и через пару минут вернулся уже без пакета.
- Вы выпьете со мной кофе? - спросил он. - А пока вода закипает, покажу вам свою ребуцию. Идите сюда.
Словно железная скрепка за магнитом я отправилась за каталкой в соседнее помещение, нечто вроде большого эркера или утепленной веранды. Тут стояла плетеная мебель, пахло яблоками и жили цветы - два огромных олеандра, монстера и кактусы. Тот, который вызывал особую гордость хозяина, был помещен в центре круглого столика. Я посмотрела на небольшой колючий шарик в горшочке, увенчанный оранжево-алым граммофончиком, но впечатлилась мало - я ведь не знаток. Поэтому, чтобы не обидеть хозяина пришлось восхититься. Андрей улыбнулся, и я поняла, что обмануть его не смогла.
- Ну что же, раз ребуция не оправдала ожиданий, придется угостить вас, Саша, кофе. Настоящим, доминиканским. Такой мало кто варить умеет. Вы ведь не откажетесь?
- Не откажусь, - улыбнулась я. - У меня ещё полчаса свободны.
- Вот и отлично. Это займет буквально несколько минут.
Он действительно сварил кофе на электроплите быстро и ловко. А я стояла в дверях просторной кухни и со смешанным чувством восхищения и жалости наблюдала, как легко он достает до раковины и плиты, как разливает в чашечки из тончайшего фарфора густой коричневый напиток. В скупых движениях была некая грация, словно у большого сильного зверя, ограниченного прутьями слишком маленькой для него клетки.
- Саша, достаньте, пожалуйста, печенье из шкафчика, - попросил Андрей, оборачиваясь. - Я и сам могу, но вам проще.
Слегка смутившись, оттого что он со своей проницательностью мог догадаться о моих мыслях, я сняла с полки жестяную коробку датского печенья.
- Садитесь, не будем таскаться туда-сюда с подносом, - хозяин указал на низковатый для обычной кухни обеденный стол.
Я взяла из его рук чашку, успев отметить, какие сильные и крупные эти руки. У него были длинные «музыкальные» пальцы, на левом безымянном - серебряный ободок обручального кольца.
Кофе оказался действительно превосходным и очень ароматным. За окном покачивались сосновые лапы, а между ними плясали лучи солнца. Мне вдруг показалось, что я давным-давно знаю этого человека, часто прихожу в его дом и могу подолгу вот так, молча пить тут кофе.
- И что же вас заставило пойти в няньки? - неожиданно спросил Энгельгардт, кроша в пальцах печенье. - Это ведь не ваш образ жизни.
- Не мой, - согласилась я. - А что, так заметно?