Ну, разве что он может проводить её до метро, не далее.
Майкл вполне сносно говорил по-русски - бабка у него оказалась из эмигранток. И очень интересно было слушать его рассказы о жизни в стране, расположенной на другом краю земли. А с виду - обычный, вроде, человек - только одет непривычно. И цветы дарит - на следующий день ждал её с букетиком фиалок. Жалко было расставаться с ними, возвращаясь домой, но пришлось.
Соня положила синие цветочки на бетонный парапет около подъезда и едва не заплакала.
В этот-то момент и случилось невероятное. И стало уже неважно, что будет с ней, а тем более - с Михаилом, свекром, свекровью, сестрой Михаила и её мужем. Неважно - потому что Соня поняла, что впервые в жизни влюбилась.
Как они скрывались от чужих глаз, куда прятались - это целая конспирологическая эпопея. Майкл приехал в Москву на год - налаживать торговые связи - и прекрасно понимал, что им пристально интересуется КГБ. Так что неизвестно, стало ли в большом доме на Лубянской площади известно о связи комсомолки Софьи Каховской с канадским подданным и потенциальным шпионом Майклом Николсоном. Но, скорее всего, стало. Только это тоже было уже неважно.
Потому что Майкла срочно отправила обратно в Канаду - отец, которому он сообщил, что его возлюбленная ждет от него ребенка и он собирается…, не стал дослушивать, поняв, что дело пахнет даже не керосином, а куда худшим. В тот же день Николсона вызвали в посольство и вручили билет на самолет. Быстрее, быстрее, уноси ноги парень! И если тебе не дороги твоя жизнь и свобода, подумай о несчастной женщине.
Ему разрешили только позвонить Соне на работу. Она выслушала спокойно, понимая, что выбора у них нет. И никогда не было. Майкл твердил, что будет писать, найдет способ вывезти её с ребенком из СССР, но она-то понимала - не выйдет, чудеса не случаются дважды.
Михаил Каховский хотел сына - он и получил сына. Отличного, здорового и щекастого мальчишку. Соня умерла спустя пять лет от заражения крови - случайно оцарапалась о ржавый гвоздь и слишком поздно обратилась к врачу. Ни одного письма от Майкла она так и не получила. Объяснялось это просто: спустя полгода после возвращения из Москвы Майкл Николсон разбился при аварии спортивного самолета. И вся эта история оказалась бы погребена навсегда, если бы не Роб Николсон.
Оставшись без единственного сына-наследника, он иногда вспоминал о том, что в Советском Союзе у него должен был родиться внук или внучка. Но родился или нет - выяснить в те времена было слишком хлопотно, практически невозможно. Ребенок этот представлялся некой абстракцией и своим возможным существованием больше пугал, чем радовал давно овдовевшего канадского промышленника. Чтобы раз навсегда снять с себя моральную ответственность, он составил завещание, в котором свое состояние оставлял этому полумифическому внуку или внучке, а искать… вот умрет он, пусть его адвокаты и ищут.
Но шли годы, СССР развалился, а Роб Николсон неожиданно для себя отпраздновал семидесятилетние. Неожиданно, потому что был он вполне бодр, поджар, энергичен и не собирался уходить на покой. Единственным симптомом старости стала проснувшаяся сентиментальность - впервые ему захотелось не только узнать, есть ли у него наследник, но и увидеть его воочию и прижать к своей груди. Некоторое время Николсон ещё крепился, но затем дал команду своим юристам. Поиски родившегося в Москве в начале 1964 года ребенка Софьи Каховской заняли на удивление мало времени: Игорь Каховский прожил всю свою жизнь по одному адресу, никуда не переезжая.
Узнав, что внук объективно существует, Роб Николсон пережил настоящее потрясение. Как-то ему все это время казалось, что Майкл был слишком молод, неопытен… Хотя какой тут опыт нужен, он сам стал отцом в девятнадцать! Но все равно - хитрая русская могла обмануть, наплести бог знает что, просто выдумать свою беременность. Он ещё раз чуть ли не под микроскопом перечитал копию свидетельства о рождении - по датам все сходится, а что отцом записан некий Михаил Каховский, так понятно - она же была замужем. Удивительное совпадение - Майкл по-русски как раз Михаил… Но все равно - не верилось.
Только спустя пару лет Роб все-таки решился и отправился в Россию. Визит он приурочил к своему восьмидесятилетию, а заодно и ко дню рождения внука, тому исполнялось сорок лет.