Лукьянец издал губам «пуф-ф…» и широко развел руки.
Тут только до меня начало доходить, что происходит. Эта сладкая парочка собиралась просмотреть хранящиеся в компьютере Каховского файлы, а доступ оказался закрыт паролем. Странно, что им в голову взбрело узнать его через Валентина. Возможно, надеялись, что тот, не задумываясь, отмахнется: «Да это элементарно!» и сообщит нужное. Скорее всего, это была личная инициатива нетрезвого Лукьянца. В любом случае, от компьютера Каховского их обоих отлучили, да и из кабинета вытурили. А вообще - странно, ведь Валентин говорил, что все книги за Игоря Михайловича писал его секретарь…
Тут мне в голову пришло, что у каждого есть информация, которую не хочется показывать другим. Да хотя бы личная переписка, дневники, фотографии… А у писателей ещё и наброски сюжетов и текстов. Наверняка нечто такое было и у Каховского, так что все объяснимо. И также понятно желание его сына перекрыть ко всему этому доступ посторонних людей.
Проводив взглядом унылую спину Борцова, Валентин подошел к столу и уже, было, протянул руку, чтобы выключить компьютер, но потом передумал и уселся в кресло.
Я поняла его замысел, когда он открыл список недавно просмотренных документов.
- Ага, так я и думал… Искали большие тексты, но ничего не вышло. Папенька все же был очень хитромудрым лисом. И, кстати, никому не позволял вот так запросто рыться у себя в папках. У нас тут локалка проброшена, так что при наличии некоторых навыков можно было бы влезть с других компов. Но он это предусмотрел, и неплохую защиту поставил. А лучшая защита все же - отключение от сети.
С этими словами Валентин выключил компьютер. И не просто отключил, а выдернул шнур питания из розетки. Мы вышли из комнаты, в которой уже сгущались сумерки, и было жутковато чувствовать за спиной пустоту. Никто больше не возьмет трубку с подставки, не станет пыхать ароматным дымом и не расставит все по своим местам. В доме воцарились безвластие и анархия… И это ещё слабо сказано.
Словно в подтверждение моих мыслей раздался громкий резкий голос - кто-то кого-то отчитывал, затем распахнулась дверь и из неё выскочила Сима с красными щеками и закушенной губой. Похоже, она получила нагоняй.
- Полина в своем репертуаре, - пробормотал Валентин. - Даже в такой момент сдерживаться не может. Или не желает.
Дверь опять распахнулась и появилась та, о ком я уже была наслышана. Первое, что бросалось в глаза копна пепельных кудрей, умело уложенных прядями. При каждом движении они колыхались, наводя на мысль о Медузе Горгоне. Лицо тоже было примечательное - круглое и скуластое, с огромными прозрачно-серыми глазами и крупным чувственным ртом. И фигура - тонкая, субтильная. Торчащие ключицы, выпирающие над чрезмерно заниженным поясом джинсов кости таза. Этакая дюймовочка с энергетикой тигрицы.
- Вэл, - рявкнула она, не сочтя меня достойной приветствия, - что за дура у вас горничная?! Не в состоянии правильно одежду в шкафу развесить! Чтобы больше я её не видела!
- Детка, - промурлыкал братец фурии, - если тебя не устраивает Сима, ради бога - развешивай свое барахлишко, как тебе больше нравится. Но вот насчет того, чтобы больше её не видеть, так у нас шапки-невидимки нет, придется терпеть.
- А уволить? - нахмурилась «детка». - Пусть ко мне пришлют другую!
- А нет другой, - развел руками Валентин. - У нас тут, извини, не Букингемский дворец.
- Разве? - Полина ткнула пальцем в меня. - А эта?
- А это - няня, у неё другие обязанности.
Он незаметно скосил взгляд на меня, и подмигнул.
- Плевать! - гаркнула девица. - Руки не отсохнут! Пусть разберет мой багаж и приготовит ванну.
- Саша, радость моя, подожди меня наверху в холле, - шепнул мне Валентин, подталкивая к лестнице, затем ухватил сестру за локоть и буквально втолкнул её в комнату. Дверь за ними захлопнулась.
Я с непроницаемым выражением лица поднялась на третий этаж, хотя меня душил смех. На своем веку я повидала немало нахалок, так что смутить меня трудно.
Внизу пару раз шарахнули дверью, затем все стихло. Я вышла на балкон. Тут было мало цветочных горшков, да и зачем - ветки деревьев можно было потрогать рукой. Я облокотилась на поручень и вдруг услышала голос:
- Тебе лучше не приезжать до самых похорон. Нет, ты не понимаешь - незачем дразнить собак. Тут все не так просто, как кажется, менты считают, что авария была подстроена. Да, будут искать… Нет, с тобой бесполезно говорить! Короче, сиди дома и носа сюда не показывай!