Только я это подумала, как он появился.
Игорь Михайлович Каховский умел произвести впечатление. В свои пятьдесят или что-то около того, и, несмотря на широкую кость, он выглядел довольно подтянутым и спортивным. Круглое лицо со слегка азиатскими чертами обрамляла темная шкиперская бородка. На фамильном носу — небольшом, с выдающимся вперед округлым кончиком, сидели очки без оправы. Одет писатель был в светлые хлопчатобумажные брюки и черную рубашку с коротким рукавом, а во рту его торчала короткая трубка, потухшая или нераскуренная. Заметив меня, он положил трубку на стоящий у стены столик, так, что из неё просыпался пепел, и радостно провозгласил:
— А вот и вы, милая барышня!
Я ненавижу, когда меня называют барышней — ничего себе барышня, двадцать восемь лет - но пришлось промолчать. В ответ я только улыбнулась и кивнула. Но он каким-то непостижимым образом уловив моё недовольство, приблизился, надвинувшись, словно медленный, но неумолимый айсберг. И хотя рост Каховского был вполне средним, я внезапно ощутила себя маленькой и уязвимой.
— Мою третью жену, — изрек он, разглядывая меня темными, похожими на маслины глазами, — тоже звали Александра, Алекс. Она терпеть не могла, когда её называли Сашей или Шурой.
Я зачем-то снова кивнула.
— Нет, Шура мне самому не нравится. А вот Саша… Я угадал?
Чтобы не выглядеть постоянно кивающим болванчиком, я подтвердила, что он угадал. Писатель благостно улыбнулся, наслаждаясь моим замешательством. Очевидно, он отнес его к тому, что я оробела перед его известностью. Но дело было вовсе не в этом, ведь я так и не удосужилась посмотреть, чем же так известен писатель Каховский. Так что о современной литературе мне сегодня лучше помалкивать — не приведи господи попасть впросак и продемонстрировать свою дремучесть в этом вопросе.
Но вот над тем, отчего мне стало не по себе при знакомстве с работодателем, я непременно подумаю при первом же удобном случае. Не так уж много в этом мире людей, способных смутить меня. А ему это удалось.
Лаура с чисто женской проницательностью угадала, что пора положить конец неловкой ситуации, и принялась хозяйничать за столом. Меня усадили рядом с Верочкой, справа оказался Валентин, а напротив — Артур и Федор. Каховский же расположился спиной к окну, потребовал подать ему трубку и немедленно зажал её чубук в крупных желтоватых зубах.
Сима вкатила деревянную тележку с тарелками и супницей. И тут я заметила, что пока знакомилась с хозяином дома, в гостиной появилось ещё одно действующее лицо. Если бывают люди, глядя на которых говорят «никакой», то внешность этого мужчины с максимальной точностью соответствовала такому определению. Он был одет в бежевый летний костюм, и был абсолютно бесцветным — бледная кожа, редкие сероватые волосы, водянистые глаза. На вид ему было чуть больше сорока, но с таким же успехом могло оказаться и тридцать и пятьдесят. Заметив, что смотрю на него, он привстал на стуле и поклонился:
— Позвольте представиться, Борцов, Иван Иванович.
— Саша, — едва не скрипнув зубами, отозвалась я. Интересно, как же быстро начинает мутить от собственного имени.
— Прошу любить и жаловать, мой секретарь и помощник, — Каховский вытащил трубку изо рта и бесцеремонно ткнул ею в сторону Борцова. — А также литагент, юрист и пиар-служба в одном флаконе. Мои вторые руки, ноги и голова.
Борцов с невозмутимым видом выслушал эту тираду и ещё раз поклонился. Но в глазах его промелькнуло какое-то странное выражение. Вроде бы, он должен был остаться доволен такими характеристиками, ан нет — даже не взглянул на своего патрона, и не улыбнулся хотя бы краешком губ. Расправил лежавшую на тарелке льняную салфетку и положил её на колени. Хорошо хоть за ворот не заправил.
Лаура заняла место напротив мужа и принялась помогать Симе расставлять салатницы. Да, стиль тут явно демократичный — вот и Федор по указанию отца достал из шкафчика бутылку красного вина и ловко откупорил её.
— Ну что же, друзья мои, — поднял свой бокал Каховский, — думаю, сегодня не лишне выпить за нового члена нашего… маленького сообщества Александру, Сашеньку. Надеюсь, что ей придется у нас по душе.
Я отпила кисловато-терпкое вино, размышляя, стоило ли из-за появления в доме самой обычной няни поднимать столько шума. Хотя в каждом монастыре свой устав, так что не мне судить. Валентин положил мне салат, а Верочка тем временем уже вовсю уплетала рыбу. Аппетит у девчушки был отменный — она ловко орудовала столовыми приборами, то и дело подливая себе сок и подкладывая то заливное, то грибную икру, то ещё ломтик семги. Артур через стол поглядывал на это обжорство с ироничной брезгливостью. Но, поймав укоризненный взгляд матери, опустил глаза и принялся ковыряться в своей тарелке.