Не нравятся полковникам иные, чем их заученные, взгляды на историю. Проще обвинить всех, кто не согласен с ними, и тем самым обелить сталинскую систему и в какой-то степени себя. Их объединяет единая ругательная терминология. Они не верят в благородство побуждений и преданность истине, потому что других судят по себе.
То, что Сталин не меньше, чем Гитлер, виновен в развязывании Второй мировой войны — более чем очевидно. Мне довелось быть свидетелем и непосредственным участником событий, неопровержимо доказывающих вину Сталина, втянувшего страну в омут великих бедствий. Но не только события кануна войны — весь пройденный мной жизненный путь служит тому подтверждением.
Я родился в момент становления советской системы и рос в голодную пору. Кусок жмыха (корм для скота) — был для нас, детей, единственным лакомством... О том, что вся большевистско-советская система построена на лжи, я начал догадываться в школьном возрасте. Мои наивные детские рассуждения уже тогда начали доставлять неприятности мне и моим родителям. А когда в 1937 году арестовали отца, в моей комсомольской биографии появилось темное пятно. Я стал сыном «врага народа», для которого закрылись многие двери.
В том, что Сталин ведет не миролюбивую политику, как вещала пропаганда, а захватническую, я убедился, оказавшись в рядах уже тогда фактически действующей Красной Армии. В течение одного года были присоединены Литва, Латвия, Эстония, а так же части территорий Польши, Румынии, Финляндии, а позже — Германии, Японии и других государств. И в то же время, словно в насмешку, в эфире радио часто звучала песня со словами: «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим!..»
Мало того что увеличивали свою территорию за счет ближайших соседей, еще и в Испанию полезли...
Уж не являлось ли все это прелюдией к мировой пролетарской революции? Началом превращения Европы в «единую Советскую Республику»! И разве это не созвучно нацистскому «новому порядку»?
С приходом Гитлера к власти в 1933 году, он и Германия стали нашими главными врагами. Обличительные статьи в газетах, карикатуры, кинофильмы, призывы... Так продолжалось до августа 1939 года... И вдруг, уже не фашизм, а национал-социалистическая рабочая партия! Она, как и наша ВКП(б), борется с врагами рабочего класса — капиталистами!
И снова статьи в газетах, карикатуры, фильмы, радиопередачи, изобличающие теперь уже американских, английских и прочих захватчиков — «акул мирового империализма». Себя же мы неизменно выставляли как оплот мира, справедливости и миролюбия.
Уже тогда, перечислив присоединенные к нам (не без помощи армии) государства и территории, я попытался припомнить страны, захваченные «империалистической американской акулой», но так и не смог. Напрашивался весьма нежелательный вывод... Вспомнилось крыловское: «Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя кума оборотиться!»
Кстати, весьма сходный по беспардонности договорной трюк был предпринят в 1922 году идейными последователями Ильича. Под прикрытием Рапалльского договора большевистское правительство стало тайно, в обход Версальского договора, активно содействовать Германии в «отращивании ее коготков» (как потом оказалось, на свою голову), за что жестокую расплату в 1941 году пришлось нести советскому народу! Об этом и о многих других прорехах большевистских стратегов некоторые военные историки стыдливо умалчивают.
В схлесте советского социализма и гитлеровского национал-социализма таяли последние островки надежды на мирный исход идеологического противостояния, несмотря на заключенный пакт о дружбе между нами и Германией. Перспектива глобальной кровавой разборки между двумя бесовскими системами, не поделившими сферы влияния, с одинаково преступными утопическими целями — становилась все более реальной. И все же возможность избежать бойни была. Ни русский, ни немецкий народы воевать друг с другом не хотели (имеется в виду здравомыслящая часть обоих народов, а не оголтелые национал-патриоты — истинные виновники большинства всех войн). Столкновения могло не произойти. Но Советское правительство своими нереальными требованиями сорвало заключение тройственного союза против агрессора, предложенного Англией и Францией. Реальная угроза войны после захвата Франции нависла не над нами, а над Англией. Об этом весьма убедительно свидетельствуют признания тогдашнего премьер-министра Англии и министра обороны Уинстона Черчилля: «Большое количество германских самоходных барж и моторных лодок начало проходить по ночам через Дуврский пролив, постепенно сосредоточиваясь во всех французских портах. Поступало много сведений о сосредоточении армии вторжения вдоль полосы побережья, о перебросках по железным дорогам и о скоплении большого количества войск в районе Кале и Нормандии. Одновременно вдоль всего французского побережья Ла-Манша начало вступать в действие множество батарей мощных дальнобойных орудий». «Германские военно-воздушные силы превосходили в то время по численности английские в соотношении 3:1». (У. Черчилль «Вторая мировая война»).