Однако последнее обстоятельство Хабартш во внимание не принимает: привыкшему к насмешкам в свой адрес слова Уньёктти глубоко западают в душу. Пусть даже при этом улыбается — ведь улыбается-то он добродушно, выражая поддержку. Поэтому Хабартш вполне доволен и не сразу ощущает, что на его лице расцветает ответная улыбка.
— Эфиром занимаются! — между тем продолжает Уньёктти. — И ещё как занимаются! Просто не все об этом знают! — пламенно уверяет он. — А тот, кто со снисхождением относится к проблеме, лишь проявляет свою ограниченность! Многим и не снилось то финансирование, что мы получаем из всеобщего бюджета. А это, согласитесь, выглядит куда убедительнее любых других доводов? — с вопросительной интонацией произнёс Уньёктти, заставляя Хабартша согласиться и таким образом продемонстрировать полнейшую с ним солидарность.
— Так, так, — почти пропел Хабартш, довольный от того, что тут его не принимают за безумного выскочку.
— Ваши работы… — вдохновенно говорит Уньёктти, однако тут же прерывается: в кабинет вновь входят давешние серые плащи.
Деловито суетясь, они уже не вопрошают о том, что и как, а просто складывают принесённые вещи в угол. Полуминутное занятие, однако они умудряются растянуть его на целую вечность, и Уньёктти не остаётся ничего другого, как в очередной раз сменить тему:
— Ваши работы… — озадаченно говорит он, подгадывая, что бы такое сказануть. — Ваши работы… И мы уже давно хотели бы с вами сотрудничать… — слушать его не обязательно, поскольку Уньёктти, сам того не замечая и, безусловно, даже не придавая этому значения, в той или иной степени повторяется: — Ваши работы настолько мне нравятся, что я буду добиваться того, чтобы наблюдариум взял на себя часть связанных с ними издержек. Я абсолютно серьёзно: мы готовы профинансировать расходы, ведь коллекционные экспонаты… и, разумеется, многое другое прочее… — красноречие ему отказывает, Уньёктти становится непоследователен: — Мы были бы счастливы с вами сотрудничать, однако всякий раз как-то откладывали в долгий ящик… Но в итоге, как это обычно и бывает, дело решил случай… Согласитесь — так ведь обычно и бывает?
— Да, пожалуй… — вяло и неопределённо ответил Хабартш, а сам уже изрядно подустал. Нелепая трепотня кажется ему совершенно неуместной в стенах серьёзного учреждения с солидным всеобщем финансированием.
— Кстати, если это необходимо, можете выписать из Карамюсты своего сотрудника. Быть может, сочтёте полезным и его привлечь к нашей работе…
— Нет, пока такой потребности не вижу. Пока он мне нужен в Карамюсте — доделывает брошенную мною работу, — блеклым, официально-деловым тоном ответил Хабартш, устав ожидать, когда же они наконец приступят к обсуждению главного, того, зачем его сюда пригласили.
— Хорошо… — с застывшей на губах каменной улыбкой говорит Уньёктти, наблюдая, как серые плащи выходят из кабинета — Как вам будет удобно…
А Хабартшу вдруг становится интересно — а почему, собственно, они постоянно ходят в серых плащах? То есть, уверенности в том, что они всегда одеты именно так, у него нет, но он видел в наблюдариуме несколько десятков сотрудников, кто носил именно такие вот серые плащи, причём — абсолютно одинаковые. Униформа?
Или у них сегодня день серого плаща? — про себя шутит Хабартш, а вопрос назойлив, прямо-таки вертится на языке, но напрямую, разумеется, не спросишь. И уж совсем странным было бы задать этот вопрос самим серым плащам.
Вообще, довольно странно, что Уньёктти их шарахается — он ведь тут почти за главного, по крайней мере, по книжным вопросам, и мог бы не притворяться или прятаться. Впрочем, что касается административной части, то может быть, и не он командует. Даже — скорее всего, не он. Хабартш вспоминает предыдущие сцены, когда экскурсию по работориумам проводил Уньёктти, но решал, где Хабартшу жить, вовсе не Уньёктти. А другой служащий — в уже знакомом сером плаще, но рангом, понятно, выше, нежели те, что только что тут были.
И это наводит его на мысль, что они на самом деле — вроде обслуживающего персонала, рядовые чины в неведомой Хабартшу иерархии. Не посыльные, разумеется, и не грузчики, хотя такую роль им тоже иногда приходится выполнять. Не низкоквалифицированные болваны, а кто-то вроде службы безопасности — вот почему Уньёктти их сторонится, избегает много говорить в их присутствии. Ведь наверняка следят, слушают мимолётом и неосторожно брошенное слово. А потом докладывают куда нужно, чем и заедают свободолюбивых книжников.