— А мне хочется. Чем плох Гошик, к примеру?
— Вроде бы ничем, — задумался Мэл. — Но как-то… По-детски, что ли…
— Сам ты дитё, — обиделась я. — А "Егор" звучит официально и по-взрослому.
Мимика Мэла выдала нечто невообразимое.
— Ладно. Как тебе хочется меня называть?
Я задумалась.
— Гошик… — мяукнула томно, поцеловав его. — Или Егор! — перешла на повышенный тон и возмущенную интонацию.
— Лучше быть Гошиком, — согласился он. — Эва, я давно хотел спросить…
— О чем? — обняла его, разве что не размурлыкавшись.
— Понимаешь… — замялся Мэл. — Ты же девушка…
— Логично, — хмыкнула я на верное замечание.
— Ну, и когда мы с тобой… в квартире… словом…
Мне стало смешно от его невнятности и явного смущения.
— Словом?
— Ну… у тебя же был кто-то до меня…
Благодушие слетело, и я, отбросив руку парня, села на кровати, прикрывшись простынкой.
— Значит, вот как, — сказала глухо.
Выходит, всё это время Мэлу не давала покоя мысль, о том, кто оказался первым, опередив его. А также был ли второй, третий и так далее по нарастающей.
— Это плохо? — В моем голосе прозвучал вызов. — Ты тоже не похож на невинного ангелочка.
Мэл сел рядом.
— У парней другое отношение к этому. Проще, что ли… А когда девушка решается впервые, значит, она… Черт! — взъерошил он волосы. — Для каждой девушки этот шаг важен… как и человек, с которым она… И, наверное, этот человек до сих пор важен для тебя… Наверное, он много значил в твоей жизни. Ты… — застопорился Мэл, — часто думаешь о нем?
Что ответить? Сказать, что не важен — значит, признать свою распущенность, мол, потеряла девичью честь с тем, кто попался под руку. Сказать, что важен — значит, предать себя. Я шагаю по жизни с грузом однажды принятого решения, которое не забуду никогда.
— Наверное, постоянно сравниваешь его со мной, — продолжал Мэл, и в его голосе сквозила неуверенность. — С ним было круто?
— Круто с тобой, — ответила, внезапно устав от разговора. Радости утра померкли. — Тебя никто не переплюнет… Егор. А с тем… с ним было всего лишь раз. И я ненавижу и тот единственный раз, и его, — сказала, отвернувшись к окну.
— Эва! — Мэл опустился передо мной на корточки, всматриваясь в мое лицо, а я изучала цветочки на шторке, избегая встречаться взглядами. — Эва! — сжал он мои ладони. — Я убью его, — заключил он, придя к каким-то своим выводам. — Даже если не скажешь, кто, я сам найду его.
— Не надо никого искать, — сказала глухо. — Он умер.
— То есть? — растерялся Мэл. — А как же…? Значит, это ты его?… Тьфу, что несу! — стукнул себя по лбу. — В смысле, взял и умер? Сам по себе?
— Сам по себе. Проехали.
Мэл пересел на кровать, по-прежнему не отпуская мою ладонь, и гладил её.
— Я рад, — признался, но не стал развивать тему и объяснять причину внезапного оптимизма.
Мы сидели и молчали. Расспросы парня разворошили неприятные воспоминания, пробудив угрызения совести, и мое настроение упало вниз.
— А каким был твой первый раз?
— Обычным. Так себе. Плохо помню, — пожал плечами Мэл.
Еще бы. У него этих разов — первых и вторых и последующих — бесконечная лента Мебиуса.
— Будешь завтракать?
— Буду, но кашу можешь сразу выбросить в помойку.
— Привереда, — обиделась я за неприготовленную кашу. Хотя крупа закончилась, но все равно было делом принципа оскорбиться за свой вполне питательный рацион.
Завтрак состоялся в пищеблоке. Мэл крутился поблизости, изучив все уголки общежитского закутка, и лицо парня излучало скепсис. Извините, нам не до стерильности, — насупилась я, водружая сырный ломтик на бутерброд.
— Жаль, нет зубной щетки и станка, — подосадовал Мэл, изучая ветхую оконную раму, и отковырнул кусок отслаивающейся краски.
— Купи и носи с собой.
— Я бы носил, но ты ведь подумаешь: "Ага, если у него при себе щетка, значит, ему не впервой ночевать вне дома".
Точно! Я и не догадалась взглянуть на ситуацию в ракурсе, расписанном Мэлом. Невинная зубная щетка и заодно станок тут же были отнесены в разряд неопровержимых улик. Если замечу, что парень носит их с собой, значит, есть основание для подозрений и ревнивых обвинений.
— Тогда купи и оставь у меня, — предложила ему.
— Зачем, если ты и так ко мне переедешь? — пожал плечами Мэл, чем вызвал мое смущение. Как он догадался, что его предложение заочно принято?
Пока закипал чайник, Мэл успел сходить в душ, воспользовавшись моим полотенцем и содержимым пары флаконов из числа расставленных на тумбочке, и теперь от него пахло смесью шоколада и лимона. Парень вел себя прилично и не вышел из общественного места голым или с полотенцем, намотанным на бедрах. Покуда он плескался в душевой, я успела изучить себя в зеркало и порадовалась уплаченным не зря денежкам за косметический чудо-гель: темные следы на шее исчезли за ночь.