Напротив меня сидели двое мужчин. Один, приветливо улыбающийся, краснощекий, с носом картошкой - словом, свой человек. Он и вел себя по-простому, располагая к себе, однако глаза румяного незнакомца были холодны и внимательно сканировали собеседника, в то время как рот улыбался и шутил. Рядом с ним утонул в просевшем кресле грузный человек с тремя подбородками, одутловатым лицом и свинячьими глазками.
По одну сторону от меня сидела Евстигнева Ромельевна, по другую - Стопятнадцатый. Поздоровавшись, проректриса представила присутствующим:
- Третий курс, нематериальная висорика, Папена Эва Карловна. Перевод из другого ВУЗа, подробности в анкете.
- Чудесно! - воскликнул "нос картошкой" и, закинув ногу на ногу, принялся перелистывать пачку бумаг. - Кстати, представлюсь. Бобылев Евграф Исподьевич. Так сказать, приставлен наблюдать и наставлять на путь истинный, - захохотал он. Смех у него был искусственный, как у робота.
Я вежливо улыбнулась. Декан стрельнул в меня глазами и сложил руки на груди.
- Это наш коллега из Первого департамента, Салават Мансурович, - представил неподъемного толстяка Бобылев, лучащийся жизнерадостностью и оптимизмом, словно только что съел ведро вкусностей. Коллега прикрыл глаза и начал посапывать. Ясно, что ему осточертела бесконечная лента из мельтешащих студенческих лиц.
- Очень приятно, - кивнула я.
- Отличненько, - разулыбался дознаватель. - Не буду ходить вокруг да около. Позавчера в институте имело место быть чрезвычайное происшествие с тяжелейшими последствиями, поэтому наш долг выяснить произошедшее, восстановив прозрачность картины, а ваш долг, как сознательной гражданки, помочь нам.
- Конечно.
- Прекрасно! Итак, коротенько. Где были, что делали, как вышли, - сказал Бобылев и засмеялся, посчитав, что сказал ужасно смешную шутку: - Ха. Ха. Ха. Ха. Ха. Ха.
Долго смеялся, будто выдавливал из себя каждое "ха", а у меня лицевые мышцы устали улыбаться.
- Была в столовой, собиралась поесть, вышла через служебный выход.
- Великолепно! Самостоятельно покинули или с кем-то?
Я задумалась. Что сказать? Не будут ли разниться мои показания со словами Мелёшина и Эльзы?
- Точно не помню. Вместе со мной много людей выходило.
- Что-нибудь слышали или видели?
- Например? - не поняла я.
Бобылев наклонился и сказал громким заговорщическим шепотом:
- Имею в виду что-нибудь достойное внимания. Вы меня понимаете? - подмигнул по-свойски и снова засмеялся неживым смехом.
К чему шептать? Все равно слышат все, кроме храпящего толстяка. Я задумалась:
- Нет, вроде бы ничего достойного не происходило.
- Как давно знакомы с братьями Чеманцевыми?
Ох, вовремя я встретилась с Петей! - выдохнула облегченно.
- Около недели. Они мои соседи по общежитию.
- Какие отношения у вас с братьями?
- А какие могут быть отношения? Оба шумные, но веселые.
- Конкретнее. Например, с Капитолием Чеманцевым, - уточнил Бобылев.
- Хороший парень. Жалко, что нарушил правила.
- Вы с ним близки?
- Насколько могут быть близки соседи по общежитию? - рискнула ответить я вопросом на вопрос и заметила предостерегающий взгляд декана. Тут же исправилась и ответила как раскаивающаяся школьница, потупив глазки: - Встретились, выпили, переспали.
- Чеманцев что-нибудь говорил? Упоминал имена, названия мест? Может, высказывался о чем-нибудь? - как гончая напал Бобылев на след. - Нам важно всё, любая мелочь.
- Да мы ни о чем таком не говорили, - засмущалась я. - Некогда было.
Евстигнева Ромельевна залилась румянцем, Стопятнадцатый поперхнулся и принялся усиленно вглядываться в окно. Какая разница, говорила я правду или нет. В любом случае, сколько не уверяй в невинности совместного сна с Капой, а перед всеми не оправдаешься. Главное, поверили те, чье мнение важно для меня. Ну, и Мелёшин, естественно.
Бобылев, поставив локоть на подлокотник кресла, постукивал пальцем по щеке. Как оказалось, распутному поведению студентки он нисколько не удивился. Я же скрестила за спиной пальцы, ожидая, что дознаватель вот-вот изобличит меня, сказав, что Капа вспомнил, чем мы занимались позапрошлой ночью, или что с Капы сняли дефенсор, и теперь первому отделу всё известно.
- Почему не пришли на помощь в столовой? - задал Бобылев очередной вопрос, перебежав с темы половой распущенности студентов.