— Мы обедали в ресторане, и моей жене стало плохо. Я бы хотел снять комнату, чтобы она могла полежать.
— Вызвать врача?
— Нет, не стоит. У нее редкое заболевание — болезнь Меньера. Ей становится дурно в самых неподходящих местах. Болезнь неопасна для жизни, но ей нужно прилечь, чтобы прошло головокружение.
О болезни Меньера он узнал от коллеги в магазине сельхозтоваров.
— Вас устроит время до половины четвертого… до четырех часов? — спросил портье.
— Разумеется. Я же сказал, ей просто нужно немного полежать. Тут подошла Хитоми, отлучавшаяся в туалет.
— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — с наигранной заботой осведомился Фудзио.
Их проводили на третий этаж. Как только коридорный удалился, вручив им ключ от номера, Фудзио рассмеялся.
— У тебя лицо совершенно больного человека. Но тебя вылечат бифштекс и секс.
Фудзио заставил ее снять блузку и юбку и отправил в ванную. Потом небрежно сдернул покрывало на двуспальной кровати и улегся, воскрешая в памяти очертания тела Хитоми. Оно было жалким, комбинация висела мешком, там и тут выступали кости.
Женщин, которым нравится секс, в мире не так много, книги и комиксы врут, — в этом Фудзио был убежден. Женщины в основной своей массе скорее испытывают к сексу отвращение. Может, и Хитоми такая?
Женщины, женщины, женщины, с которыми его связывал случай. Некоторые, правда, сбегали, не ответив на его домогательства. Но Фудзио был уверен, что в тех случаях просто действовал без должной настойчивости, вот птички и упорхнули. Ни одна женщина не устоит перед ним, если он возьмется за дело всерьез. Хотя, впрочем… Наверное, бывают и неприступные…
Чтобы эта мысль высветилась отчетливей, Фудзио намеренно растравил себя, поднял всю грязь со дна своей души.
Что она там возится столько времени? И плеска воды не слышно… Фудзио даже встревожился:
— Эй, ты там в порядке?
Состояние Хитоми его мало волновало. Просто он подумал, что будет, если ей вздумается выпить яд.
— Сейчас выхожу.
— Да ладно. Не торопись.
Хитоми появилась из ванной, на волосах — гостиничная шапочка для душа, бедра обмотаны махровым полотенцем. Бровей под шапочкой почти не видно, поэтому лицо похоже на кошачью мордочку.
— Ложись. Я тоже быстро приму душ.
Фудзио поплескался, как мокрая ворона, слегка сбрызнув себя горячей водой и, выйдя из душа, плавно скользнул на постель рядом с Хитоми, которая так и лежала в махровом полотенце.
— Ждала?
В сущности, это было пустое, ничего не значащее слово. В такие мгновения подходящих человеческих слов не найдешь…
— Плакала? — Фудзио заметил, что уголки ее глаз влажные — но не оттого, что она приняла ванну.
— Да.
— Из-за чего?
— Из-за того, что еще жива.
— Да не волнуйся ты так по пустякам!
Фудзио почувствовал раздражение. Однако тут же он ощупал кончиками пальцев все уголки тела Хитоми и, покрывая поцелуями ее сомкнутые веки, настойчиво прошептал:
— Если твое тело плачет, значит, ты ему позволяешь. Пусть еще поплачет.
глава 6. Ответный удар
Едва наступил март, как Фудзио понял, что время контрудара по «врагу» пришло. Исконным врагом он всегда считал шурина. Но теперь круг врагов заметно расширился. И его сестра Ясуко — жена Сабуро, и отец, и мать — все попались шурину на крючок, не смеют и пикнуть, слова ему возразить.
А случилось вот что. Однажды, вернувшись домой, Фудзио обнаружил, что на том самом месте, где он всегда оставлял машину, навалены бетонные блоки, мешки с цементом и прочее строительное добро. Для машины места вообще не осталось.
— Мама!.. — с перекошенной физиономией ворвался в дом. Сабуро отсутствовал.
— Мама! И ты молча смотрела на все это свинство?!
— Но Сабуро сказал, что договорился с тобой…
Отец маячил в углу комнаты, напоминая фигуру висельника.
— Даже и не думал! Это моя стоянка или нет? Отец, а ты, как ты допустил такое? Твой зять вытворяет, что хочет, а у тебя язык не повернулся ему возразить?!
— Я только…
— Молчи! Дурак! Он же совсем завалил дорогу!
Фудзио собрался было перекидать мешки с цементом и блоки подальше от стоянки, однако, представив, как ему придется попотеть, «те больше разозлился и заперся у себя в мансарде. Конечно, машину пришлось оставить на дороге, не в самом подходящем месте.
Ночью на дороге послышались голоса. Это явился участковый. Он сделал замечание матери Фудзио, что машина стоит на проезжей части.
— Извините, пожалуйста, — оправдывалась мать, — но нам завезли строительные материалы, да так неожиданно! Вот и пришлось оставить машину у дома соседей. Извините за беспокойство!
С чего бы это такой переполох?
Спокойнее, спокойнее, мысленно приказал он себе. — Злость — дурной советчик. Подумаешь, поставил машину не в том месте. Не повод для визита полицейского… Тогда почему же он все-таки заявился?
Только одно объяснение приходило на ум. Не иначе, старая ведьма из магазина японских сладостей, того, что напротив, накапала. Хотя у нее и машины нет, да и Фудзио поставил свою машину так, чтобы та не загораживала подъезд к ее вонючему заведению. Просто карга знает, что ставить машину на улице запрещено, вот и настучала.
— Фудзио, — раздался робкий голос матери. — Фудзио!
— Отстань! Как вы мне все надоели!
— Пойди, переставь машину поближе к свободной площадке. А тоснова придет полицейский и придется платить штраф.
— Да шел бы он!
Тогда мать из-за двери поведала взбешенному Фудзио, как обстоит дело — со слов Сабуро.
Оказывается, когда Сабуро предложил Фудзио оплачивать место на стоянке из собственного кармана, на соседней платной автостоянке еще было свободное место. Однако пока Фудзио раздумывал, на это место нашелся желающий. Теперь ближайшая стоянка была в полукилометре от дома. Но если и дальше тянуть, Фудзио лишится и ее. Сабуро просил мать непременно объяснить это сыну. Еще Сабуро добавил, что теперь нужно будет всякий раз заново договариваться с хозяином о праве пользования стоянкой.
— Да провались он, ваш Сабуро! Никуда я не пойду. Еще не хватало — унижаться, просить, договариваться!
Мамаша только и делает, что бегает от Сабуро к Фудзио и обратно, передавая взаимные претензии. Понятно, что все шишки сыплются на нее. Вот мать и живет в постоянном страхе. Сама виновата!
А отец — тот вообще ведет себя как сторонний наблюдатель. Лишь бы его самого не трогали. Ему совершенно наплевать на мир и согласие в семье.
Разумеется, Фудзио и не подумал пойти к владельцу автостоянки. Отныне он просто ставил машину где попало, в разных местах. Через некоторое время мать принесла ему схему автостоянки и сообщила, что для него арендовано место под номером тринадцать. Платить должен сам Фудзио, добавила она. Так, мол, сказал Сабуро.
— А я платить не буду! — радостно заявил Фудзио. — Кто подписывал договор, тот пусть и платит! Я ни с кем договора не заключал. Так и передай Сабуро.
Все-таки, ради интереса Фудзио пошел взглянуть на эту самую автостоянку. Стоянка оказалась даже неасфальтированной. Просто огороженный кусок пустыря, для приличия слегка присыпанный гравием. Вокруг — ни единого дома. И вообще ни души. Фудзио остался доволен. «А врали, что мест не останется…» — подумал он. В самом деле, прошло уже несколько дней, но справа и слева от тринадцатого участка места по-прежнему пустовали.
И дома покоя нет. Там с ума можно сойти от грохота строительных работ, днем даже соснуть вряд ли удастся. Но главное, в этих звуках он различал победные фанфары Сабуро. Тем не менее Фудзио по-прежнему пользовался успехом у женщин и поэтому был вполне доволен собой.
И есть чему завидовать. Если подсчитать результаты, можно сказать, что в этом году ему определенно везет. Улов неплохой — и студентки, и замужние дамы, и просто случайные встречные, чьи имена он и узнать-то не захотел.
Впрочем, приключения с женщинами последней категории и любовными встречами назвать нельзя. Даже неразборчивому Фудзио, считавшему женщин «ходячими гениталиями», порой становилось тошно. После таких похождений на душе оставался мерзкий осадок.