— Послушай, ты что, не знаешь, что артисты снимаются и репетируют в разной одежде?! — попытался выкрутиться Фудзио.
— Знаю. Но только это барахло не Дзюна!
— Ладно, не хочешь — как хочешь. Только взамен я не получу автографа.
— Не может эта футболка принадлежать Дзюну. Он не такой толстяк!
Фудзио не предполагал, что Ёсико так хорошо разбирается даже в этом вопросе. Оказывается, эта идиотка обладает просто поразительным нюхом!
— Не злись. Я ведь только передал тебе то, что послал Дзюн. Если это футболка не Дзюна, значит, он послал чужую. Откуда я мог это знать!
— Вообще-то у меня к тебе еще одно дельце, — сказала Ёсико с каким-то нехорошим спокойствием.
— Какое еще дельце?
— Когда я рассказала друзьям… ну, об этой нашей недавней встрече, то они все советовали содрать с тебя бабки.
— За что?
— За мою невинность.
— Девственница сопротивляется, если ее берут силой. А ты сама прыгнула ко мне в постель, — Фудзио не воспринял всерьез заявление Ёсико.
— Но я ведь несовершеннолетняя, забыл. Возьму и подам в суд! Ох, и плохо тебе придется!
Терпению Фудзио настал конец. Он почувствовал, как горячая волна ударила ему в голову.
— Подашь в суд, говоришь? Да как же ты подашь в суд? Ты хоть знаешь, как меня зовут? — деланно засмеялся он.
— Не знаю. Какая разница.
— Как это?
— А номер автомобиля? По номеру найти владельца — раз плюнуть. Да, кто-то явно настроил Ёсико. Хороший у нее советчик!
— Умница, — Фудзио сделал вид, что совершенно спокоен. — Ну, и куда же ты его записала? В блокнот? Давай его сюда, я заодно запишу туда адрес, а также имя. Ну, где твоя записная книжка?
— Ни в какую книжку я ничего не записывала.
— Вот дела… Тогда где же ты его записала? На ладони, что ли? Фудзио, словно в шутку, нарочито грубо схватил Ёсико за руку
Н разогнул пальцы, но на ладони, естественно, номера не оказалось.
— Больно же! Какой идиот будет записывать на ладони?! — вызывающе дерзко парировала Ёсико.
— Ну, а где тогда.
— А вот тут! — Ёсико выразительно постучала по голове.
По спине Фудзио побежали мурашки. Черт! В самом деле, номер его машины настолько прост, что его запомнит любой дурак.
Озноб сменился куда более неприятным ощущением. Ему вдруг почудилось, что кожа покрылась твердой коростой, напоминающей змеиную чешую. От страха и гнева чешуйки встали дыбом, кровь замедлила свой ток.
Фудзио понял, что времени на раздумья у него нет. Главное, непонятно, кто стоит за этой дурой. Но, как бы то ни было, настроена она весьма решительно.
— Заявить в полицию, конечно, ты можешь. Но только что ты в заявлении напишешь? — поинтересовался Фудзио, переведя дух. — Я же взял тебя по любви.
— А я скажу, что ты меня изнасиловал.
— Изнасиловал?!
— Именно! Давай, раскошеливайся. Если заплатишь, то я ничего никому не скажу.
— Денег, значит, захотелось… — пробормотал Фудзио.
— Я же была невинной девушкой, поэтому тебе придется выложить кругленькую сумму. Так мне сказали.
— Что же ты, девчонка, будешь делать с такими деньгами? Такую сумму непросто потратить. Устанешь тратить, — вымученно пошутил Фудзио, пытаясь потянуть время и выяснить истинные намерения Ёсико.
Однако гнев душил его все сильней, перерастая в свирепое ожесточение.
— Кто это мучился от денег? — ни то рассмеялась, ни то взвизгнула Ёсико. — Я лично ни-и-ско-о-лечко не буду мучиться! Куплю себе хорошую квартиру, вот!
— Квартиру? А зачем она тебе?
— Имея квартиру, можно делать что хочешь. Свобода! А родителям можно и не говорить.
— А ведь твой отец учитель.
— Ну и что.
— В самом деле, учитель? — съязвил Фудзио.
— Это не меняет дела. А заявить на тебя в полицию — мое… мое конституционное право.
— Самое, что ни на есть, конституционное, — успокоил ее Фудзио. — И сколько же ты хочешь, красавица? У меня денег нет.
— Мой друг сказал, что хорошо бы содрать с тебя три миллиона иен. Но раз денег нет — хватит и одного миллиона.
Чувствовалось, что она понемногу сдает позиции.
Фудзио буквально кожей ощущал напряженность ситуации. Если принять требования Ёсико, то придется клянчить деньги. А его отношения с шурином отнюдь не располагают к проникновенной беседе о «миллионе иен».
— Но за миллион квартиру не купишь…
— Ничего. Остальное скоплю.
— Значит, ты все уже твердо решила?
— Ну, да.
— Но если ты берешь деньги за секс, значит, ты становишься проституткой.
— Ну и пусть. Мне все равно.
— А если я сообщу в школу, чем ты занимаешься?
— Но я же несовершеннолетняя! Выходит, что ты — растлитель и негодяй.
Странная решимость, зародившаяся в душе Фудзио, казалось, пришла в движение. Она начала разбухать, разрастаться. У него даже словно набухла шея.
— Миллион иен — это же колоссальные деньги…
— Ясное дело. Но такая везуха выпадает только раз в жизни. — Деньги надо еще достать.
— Это твои проблемы!
— Тогда давай обсудим способ выплаты. Подумай, какой срок ты мне даешь.
— Ну что же, начнем переговоры! — Тон у Ёсико был просто победоносный.
Из номера Фудзио выходил иным человеком. Его буквально распирало ощущение легкости. Легким было тело, легкой была душа. Он пришел сюда поразвлечься — не думая об ответственности. Однако все разом переменилось. Если он отмахнется от этой девицы с узкими, как щелочки, глазами и жидкими бровями, то она устроит ему веселую жизнь.
Фудзио посмотрел на часы. Чуть больше шести вечера.
— Давай покатаемся, обсудим все хорошенько, — сказал он, внутренне кипя. — Ты сказала дома, во сколько вернешься?
— И не подумала.
— А что, родители о тебе не беспокоятся?
— У всех свои ключи. Да и мать тоже поздненько приходит.
— Почему?
— Она в кафе работает. Я тоже иногда захаживаю туда.
— А когда же ты учишься?
— Да ну ее, эту школу! Надоело.
— Ты помогаешь матери?
— Бывает. В кафе полезно поработать, учишься, как к кому подъехать, как поговорить…
— Да, это в жизни здорово может пригодиться.
— А у матери и после работы дела. Короче, у нее есть любовник. Поэтому никогда не знаешь, когда она заявится домой.
— И что, твой отец закрывает на это глаза?
— Да. Это же ее новый муж.
— Что значит «новый»?
— Ну, у нас с сестрой другой отец. А этот нам вроде как отчим. У нас с ним никаких отношений. Мать пашет в кафе, зарабатывая нам на жизнь. А ее муженек, собственно, и не обязан о нас заботиться и содержать, поэтому мы все терпим молча.
— Но брак-то у них законный?
— Да вроде. Когда они женились, говорят, мать дала расписку, что не будет требовать денег на детей…
— Значит, мать завела себе еще и любовника, да?
— Нужно же и повеселиться! На муженька-то нового рассчитывать не приходится.
— Покладистый, видно. Вот и у тебя та же порода — проститутки.
Эти слова вырвались у него невольно, но Ёсико они страшно развеселили, она даже хихикнула.
Когда они вышли на улицу, фонари светили уже так ярко, что затмевали краски заката.
— Тебе нравится моя машина?
— В общем-то, ничего… Хотя она и не такая уж классная.
Эта новая манера Ёсико держаться высокомерно, ее вызывающая надменность поражали Фудзио. И куда подевалась та унылая физиономия, которую Фудзио наблюдал при первой встрече?
Фудзио вывел машину с парковки и в последний раз попытался урезонить Ёсико:
— Послушай, пусть все будет, как было, а? В конце концов, мы же любовники. Я просто дурею от тебя! — прошептал он, сбросив скорость, и по-собачьи уткнулся носом в затылок Ёсико.
— Отстань! Щекотно же!
— Тебе хорошо?
— Угу.
— И ни о каких деньгах говорить больше не будем.
— Если ты точно обещаешь мне заплатить, то я не стану требовать их от тебя немедленно.
Ее подлость вызвала у Фудзио новый приступ бешенства.
— Ты опять о деньгах?! — взорвался он.
— В любовных делах не жульничают. Когда мужчина дает деньги любимой женщине — это нормально. Все так говорят.
— Кто — все?
— Все мои приятели…
И тут Фудзио решился.
— Ладно. Я дам тебе денег. Но почему миллион? Я дам тебе пять миллионов, хочешь, а?