— Ну, еще раз извините, что побеспокоил вас так рано.
Все, что рассказал Фудзио Уно о спавшей перед кафе собаке, оказалось ложью.
Сразу после этого детектив отправился в Митохаму. Там у него проживал родственник, так что поездка обещала быть приятной. Муж двоюродной сестры полицейского, звали его Нобору Танака, был хозяином рыбного магазина «Вся рыба», стоявшего на пляже.
— Я хочу тебя кое о чем спросить, — сказал полицейский, переходя прямо к делу.
— Да ладно, заходи, поешь сначала.
Нобору уже сидел перед включенным телевизором в залитой лучами утреннего света комнате в глубине магазина и завтракал.
— Заходи-заходи. Он ведь может разговаривать только за едой, — сказала полицейскому его двоюродная сестра Тацуэ.
— Ну, ладно, позавтракаю с вами, — сказал полицейский, вдыхая ароматы пищи, проникавшие через дверь кухни.
— У нас сегодня только соевый суп с дайконом и вареный окунь.
— Замечательно! Когда я ем твой соевый суп, то забываю обо всем на свете, — сказал полицейский, смакуя суп, сваренный на рыбном бульон. В его гуще плавали большие куски дайкона.
— Да уж, жизнь у нас неплохая, времени полно, — рассмеялся Нобору.
— Поэтому у него куча хобби — бейсбол, сумо, футбол, плаванье, легкая атлетика и бег на марафонские дистанции, — сказала жена, вызвав смех гостя.
— Так это же почти все, что только можно желать!
Утром муж и жена Танака отправлялись на рынок, днем или спали, или смотрели телевизор. Детей они не завели и трудиться в поте лица не было необходимости. Они сами признавали, что ведут беззаботную жизнь, спят и днем и ночью.
— Так что у тебя за вопрос? — спросил Танака, когда полицейский протянул руку за второй чашкой риса.
— Я должен проверить слова одного человека. Он сказал, что позавчера гулял здесь по пляжу и зашел в дюны.
— От пляжа он пошел к дюнам?
— Утверждает, что все было именно так.
— В котором часу?
— Во второй половине дня. В пять или шесть часов. А может, раньше. Говорит, нашел укромное местечко и прилег там. Отдыхал и сочинял стихи.
— А у него спина не промокла? — спросил Нобору с сомнением в голосе. Он листал книжечку, похожую на маленький календарь.
— С чего у него могла промокнуть спина?
— С того, что позавчера примерно в четыре часа дня был сильный прилив, который накрыл весь пляж. После четырех песок еще не просох. Если он лежал, то, думаю, спина у него должна была промокнуть.
— Выходит, во время прилива вода накрывает весь пляж?
— Ну, не совсем весь, но почти. Сухими остаются только камни, но на них лежать невозможно.
— Понятно. Тогда этот тип сюда точно не приезжал. Нобору, видимо, не расслышал последних слов и ответил:
— Ты, я смотрю, сегодня занят по горло. Что там говорят по поводу убийства сына прокурора?
«Штаб по расследованию убийства» был создан в полицейском управлении Миуры сразу после обнаружения тела мальчика. Это же был сенсационный случай. Порт Мисаки также входил в зону контроля полицейского управления Миуры, там иногда тоже случались преступления подобного рода. Однако убийство ребенка произошло в этих местах впервые. К тому же расследование тоже началось довольно необычно.
Как правило, поиски преступника нередко затягиваются надолго, но на сей раз преступник, возможно, уже сидел за решеткой, причем детективы не исключали и прочих неожиданностей.
Многие люди считают, что поимка преступника — это уже полдела. Но полицейские из штаба расследования предвидели трудности. Вырвать признание и получить улики будет очень непросто. Этот преступник не подпишет чистосердечное признание. Впрочем, такое бывает весьма редко.
Подозреваемый Фудзио Уно не был молчуном. Напротив, он охотно беседовал со следователями. Иногда он взрывался от переполнявших его эмоций, но быстро успокаивался.
Один из полицейских побывал в семье Фудзио Уно. Он вошел в дом и встретился с родителями подозреваемого. Через пятнадцать минут после звонка матери Фудзио приехал шурин подозреваемого Сабуро Морита. До его приезда полицейский успел расспросить родителей Фудзио и составить представление о жизни их сына.
— Говорят, вчера вы очень быстро приехали в управление, — сказал полицейский матери Фудзио.
На табличке, приколотой к груди полицейского, было написано: «Дзиса». На самом деле его звали «Дзисама», что означает «старичок», и облысел он не по годам рано — лет в сорок. Когда он слышал свое имя, то чувствовал себя старым и несчастным, поэтому решил сократить его до нейтрального «Дзиса».
— Да, я так испугалась! Сразу отвезла сыну пижаму и кое-что из нижнего белья.
— А что, он уже попадал в аварии? — Дзиса незаметно подводил разговор к нужной теме.
— Да нет, никаких аварий не было. Когда-то он рассказывал, что его слегка поцарапала машина, вывернувшаяся из-за поворота, но водитель той машины выплатил Фудзио компенсацию. После этого ничего не случалось.
Дзиса оценил обстановку. Отец Фудзио сидит напротив с непроницаемой физиономией — словно высеченный из камня. От него явно нечего ждать помощи, слова не выудишь. Мать охотно отвечает на все вопросы, однако не в состоянии говорить четко и ясно, поэтому добиться от нее чего-то вразумительного вряд ли возможно.
Шурин Фудзио внимательно прислушивался к разговору, сидя в сторонке. Наблюдая за ним, Дзиса понял, что что-то тут не так. Необходимо быстрее уяснить, каковы его отношения с Фудзио.
— Так значит, ваш сын прекрасный водитель? — спросил Дзиса, с удовольствием попив чайку.
— Я считаю, что да. Хотя у меня прав нет и толком судить об это мне могу. Сабуро-сан, а ты что думаешь? — спросила мать.
— Да… Нормально он водил. Может, даже неплохо.
— А вам когда-нибудь случалось ездить в машине шурина, когда он был за рулем?
— Нет, я езжу на своей машине, но я видел его за рулем в городе.
Сабуро, определенно, не был простачком, хоть и пытался такового изображать. Однако люди, сознательно выбирающие наиболее подходящие, на их взгляд, выражения, нечаянно выдают какой-то важный для следствия факт. Такое случается как с умными и осторожными, так и с глупыми и недальновидными.
— То есть вам не доводилось ездить с шурином в его машине? А сейчас как раз подходящее время года.
— У меня своя машина, Фудзио, к тому же, не любит детей.
— Ну, вот что ты такое говоришь! — накинулась на зятя мать Фудзио. — Просто твои девочки сейчас заняты в школе и на курсах, у них и времени кататься нет.
Судя по выражению лица Сабуро, он был не согласен с тещей.
— А Фудзио-сан доставлял продукты клиентам?
— Нет, не доставлял. Хотя, может, и было пару раз за несколько лет…
— Вовсе нет. Совсем недавно было. Ты уехал, а нам позвонили по телефону, и Фудзио доставил заказ.
Эти слова Сабуро не решился отрицать. Он замолчал, но на его лице явно читалось: словам женщины нельзя верить.
— Выходит, Фудзио-сан и в магазине появлялся?
— Нет, в магазине он бывал редко.
— Так чем же он занимается? — спросил Дзиса с таким удивлением, будто он и представить себе не мог, что делает этот странный человек.
— Разве он в полиции не сказал? Он стихи пишет. — В этот момент лицо матери просветлело, а Сабуро опустил глаза. — Мой зять не очень-то интересуется поэзией. У него с торговлей лучше выходит. А Фудзио никогда не привлекали ни школа, ни торговля. Я и вчера отнесла ему в передаче тетрадь и карандаши. У него такая натура, он не может не писать.
— Где же он пишет стихи? — спросил Дзиса с выражением искреннего интереса. — На природе? Любуясь цветами, морем?…
— Нет, он обустроил себе комнату на крыше этого дома. Такая, знаете ли, комната для занятий. Здесь-то, внизу, сами видите, очень шумно. Вот он и соорудил себе там «замок». Как приедет, сразу там запирается.
— Сын возил вас на своей машине? — с безучастным видом спросил Дзиса.
— Да, он часто отвозил меня в больницу.
— А где эта больница?
— Знаете «Клинику Огуры» на углу четвертого квартала?
— Не помните, когда вы в последний раз ездили туда?