Месяц Андрей провёл в отделении детской психиатрии. Ещё два месяца он не выпускал из рук новый гаджет, пытаясь вычислить утерянные координаты. Безрезультатно. Он едва не поверил врачам, убеждавшим его, что музыка была галлюцинацией. Но поверить значило отказаться от всего - даже от себя самого. Отчаяние постепенно переходило в ярость, ярость - в решимость. Теперь у мальчика была Цель. Та, что заслонила от него весь мир. Стала веской причиной, чтобы жить - и единственной, чтобы учиться.
***
Золотая медаль волшебным ключиком отворила вчерашнему школьнику двери Космического университета. На последнем курсе Андрей присмотрел захудалый НИИ, в котором имелась хоть и старенькая, но вполне рабочая станция приёма сигналов со спутников-радиотелескопов с оборудованием для ретрансляции. Он прошёл там практику, и для примерного студента, задающего удобные вопросы вальяжной профессуре, охотно расчистили местечко в углу лаборатории, выделив должность в штатном расписании. Надо же разбавлять коллектив молодыми кадрами, а коль они такие непритязательные, как этот смышлёный юноша, то и сам бог велел!
О карьере он не думал. Его интересовали только звуки космоса. В них пряталась разгадка детской тайны, разгадка, которой суждено стать великим открытием и доказательством существования внеземного разума. Космос как живой организм, который однажды заговорил с ним, Андреем. Это была его Вера, которую он мечтал однажды превратить в Знание, - знание, подкреплённое научными данными.
***
Силы постепенно возвращались к Андрею. Он бродил по коридорам медицинского корпуса и слушал музыку, время от времени отвлекаясь на разговоры с сотрудниками института. Его прогнозы оказались точными - и теперь оставалось лишь ждать, когда организм окрепнет настолько, чтобы выдержать новое испытание.
- Вы быстро восстанавливаетесь, - похвалила его Терави.
Едва ли она была намного старше того парня, каким Андрей был в годы своей работы в НИИ. Вот только нынешняя молодежь выглядела иначе. Ультракороткие стрижки, свободные светлые одежды, почти сливающиеся с интерьером комнаты, бесшумная мягкая обувь - всё, что удалось пока рассмотреть, но и этого было достаточно. Люди разительно отличались от его современников. Интересно, как он выглядит на их фоне? Наверное, очень архаично, со своей взлохмаченной шевелюрой и колючей щетиной.
- Вы не ангелы? - спросил он полушутя-полусерьёзно.
- Нет, - засмеялась Терави. - А похожи? Вам непривычно, понимаю. Но мы только внешне изменились - всего лишь дань моде. А в остальном такие же люди. Как и вы.
Она была очень красивая. Ни грамма косметики на лице. И всё натуральное. Андрею, привыкшему к идеально ровным носам, пухлым губам и пышным локонам, её нос с горбинкой казался совершенным, а раскосые серые глаза, обрамлённые светлыми ресницами - необычайно выразительными. Она улыбнулась, заиграв ямочками на щеках, и он залюбовался. Та самая красота, о которой все почти забыли, только он помнил её. Потому что у него всегда была Она. Муза. Так он её называл. И она была лучше всех. Самая настоящая и самая прекрасная. Единственная.
***
Три года он занимался поисками. Осознанием своего идиотизма его накрыло в одночасье: Андрей вернулся с обеда в лабораторию, по привычке нацедил кофе из аппарата, настроил ретранслятор и плюхнулся за стол, уткнувшись лицом в руки.
«День сурка. Долбаный замкнутый круг... С таким же успехом я мог бы перекладывать бумажки!» - мечта насмешливо похлопала его по плечу и покосилась на дверь. Впрочем, в коридорах этого заведения ей было некого ловить. Андрей разозлился. На что он тратит своё время?! Что он так вцепился в эту детскую, по сути, идею? Чёртов максимализм. Его смыло волной гнева, и парень будто воочию представил себя лет через десять - с непроницаемой физиономией заполняющим формуляр квартального отчёта. Длины волн, расстояния, частоты вибраций. Это хоть кому-нибудь нужно?..
Ответом был протяжный вздох, напоминающий шелест волны о берег, усеянный колокольчиками. И пронзительно тревожные аккорды, едва различимые в такой же пронзительно тревожной тишине... Предвестники чуда.
«Этого не может быть!» - Андрей поднял голову, с недоверием прислушиваясь.
Или он свихнулся? Угадав эту мысль, мелодия ответила нежным смехом - и на правах старого друга обняла его, вскружив голову звуками, которым, как и прежде, невозможно было дать хоть какое-то определение. Точно загипнотизированный, Андрей не мог двинуться - он боялся, что она разомкнёт свои объятья и улетит прочь, испарится. Окажется плодом его фантазии. Опять.