По легенде, людям удалось заставить Путешественника во Времени и Кровавую Принцессу отступить, зажав их, как говорится, у стенки, но к ним на помощь пришла Авелина, обрекшая людей на еще одно проклятие — проклятие вампиризма. Путешественник, Принцесса и Авелина оказались связаны общей короной вины — короной вины за проклятие темного солнца. За бессмертие, разломы во времени-пространстве и вампиризм.
Обрушив гнев небес на Путешественника, Принцессу и Авелину, огромную темную сферу из неба, храбрым людям из тех веков удалось победить зло, навсегда остановив проклятие и избавив мир от дальнейших страданий. Авелине удалось сбежать, но в одиночку она более не могла вредить миру в таких масштабах, в каких они делали это втроем. Все, что ненавистный вампир смог сделать — это распространить вампиризм, который стал как бы напоминанием всем живым существам о том ужасном дне, когда мир чуть ли не был уничтожен тремя вестниками темного солнца. О дне, когда проклятие темного солнца оказалось побеждено доблестью и храбростью людей, собравшихся вместе.
Ни злорадные драконы, ни неведомая сила, ни проклятия не помогли тем троим одержать победу над миром — как и должно было произойти, добро победило зло, а не наоборот. Со временем образ Путешественника и Принцессы оказался утрачен, но с Авелиной оказалось все иначе: по сей день люди упоминают девушку с демоническими крыльями за спиной, силуэт которой появляется на фоне луны в каждую «кровавую ночь», окидывая мир презренным взглядом в поисках жертвы, которую Авелина истерзает, испив крови, а потом и вовсе поразит вампиризмом, как когда-то она поразила тысячи людей в тот роковой день.
К счастью, легенды не всегда правдивы.
Ночь. Помимо луны в это время можно разглядеть красивые звезды, спрятавшиеся в темном-темном небе… но только не сегодня. Сегодня небо заполнено густыми тучами, из которых льется обильный проливной дождь. На пару с сильным ветром подобное явление и вовсе превращается в ураган, куда уж сейчас до всяких там звезд — тут домой бежать надо, прятаться!
Но у Авелины были другие планы на этот счет. За время ее последней встречи с Винтером и Элли она совсем не изменилась, разве что вместо кукольных туфелек на ней теперь достаточно длинные кожаные сапоги. В остальном же это все то же пышное платье, та самая шляпка ведьмы с рынка, и все та же детская фигура, никак не сопоставимая с ее реальным возрастом.
Нелегкая дорога привела ее к скалистой местности, на краю одной из которых открывался вид на завораживающую тропинку, выстроенную лесами по правую и левую руку. Ну, тропинкой это можно назвать только лишь образно — или должен появиться кто-то очень большой, чтобы получить право называть это тропинкой. Под покровом ночи и дождя не слишком сильно получится насладится таким видом… но что-то такое в этом определенно есть.
Осень подходит к концу. Совсем скоро заместо дождя выпадет снег, и местность на долгое время превратится в холодную долину, совсем непохожую на ту, какой она является сейчас. Но что зимой, что осенью, с этой скалы ночью… будет видно свет. Холодный, голубой свет в самом конце. Такой завораживающий, и такой… загадочный? Загадочный хотя бы потому, что отсюда не понять, от чего конкретно он исходит. Даже если забраться еще выше, чем забралась Авелина, все равно ничего не увидишь — слишком уж далекое расстояние.
На самом деле, это огни императорской столицы. Магических сфер в ней, если быть точнее. Ну, справедливости ради стоит сказать, что четверть от всего света — это заслуга не только магии, но и технического прогресса, шагнувшего далеко вперед по сравнению с другими эпохами. Только вот дальше столицы такие дивные эксперименты с освещением, к сожалению, не зашли.
Авелину тянуло и тянет туда, в столицу. Она сама не знает почему, ей просто хочется. Но неуверенность в самой себе не дает ей даже попробовать прийти туда, не говоря уже о том, чтобы всерьез заселиться. В чем именно заключается ее неуверенность? Сложно сказать, но, вероятнее всего, это связанно с присутствием вампиризма в ней. Ее нежелание навредить людям сильнее, чем желание попасть к ним самим.
Ветер усилился. Усилился настолько, что Авелина не смогла удержаться на ногах, стоя на краю. Закрутившись на месте, она споткнулась, в одно мгновение полетев со скалы головой вниз. Не растерявшись, она прямо в воздухе приняла положение, в котором могла бы проявить свои демонические крылья, но… она не стала. Холодные огни столицы заставили ее задуматься, задуматься о том, стоит ли ей вообще что-то сейчас делать? Будучи окрещенной ужасным демоном-вампиром, порождающего бедствия, не лучше ли будет ей тихо умереть подальше от людей? Не лучше ли будет остаться легендой, какой люди и сделали Авелину в последствии ее деяний?
Она глубоко вдохнула, закрыла глаза и с каменным лицом приняла собственную смерть, хоть и с легкостью могла ее избежать. Столкнувшись с землей, Авелина не попала в обещанный рай то ли потому, что его нет, то ли потому, что она заслужила лишь попасть в чистилище или ад. Однако… если чистилище или ад — это глубокая пустота, тьма, в которой не видно даже самой себя — ее ожидания определенно оказались более чем неоправданными. Авелина была верующей больше, чем кто-либо, но она в корне не согласна со священными писаниями нынешних времен. И вот такой холодный прием, без хлеба и соли, в очередной раз дает ей повод посмеяться над остальными. В последний раз.
Или нет?..
На зло самой себе, она очнулась. И хоть очнулась она во все той же тьме, но что-то определенно стало другим. Вампиры хорошо видят в темноте, значит, здесь не просто завесили шторы и убрали все возможные источники света. Для нее видны какие-то слабые очертания, по которым можно ориентироваться, но этого недостаточно, чтобы понять, где ей вообще удосужилось очутиться.
Поднявшись с чего-то, что очень сильно по ощущениям напоминало ей мягкую кровать, Авелина двинулась вперед, пытаясь ориентироваться по слабым контурам, которые как бы направляли ее вперед. Эти контуры… кажутся ей мелком, знаком, какой путешественники оставляют в темных пещерах, чтобы не заблудиться на обратном пути. Дорога привела ее двери, которая, в отличие от всего остального, была четко выстроена контурами, не оставляя сомнений о своем «дверном» назначении.
Авелина пожалела в тот же момент, когда открыла эту самую дверь. Вопреки распространенному мнению, вампиры не боятся света, хоть в этом моменте и есть свои тонкости, но в этот раз свет буквально ослепил Авелину — яркий, обильный, и… такой холодный, прямо как тот свет ночью.
Свет вынудил Авелину оступиться, но дверь позади нее закрылась, а перед ней самой в тот же момент появилась девушка с пылающими, красными глазами, приставившая клинок к горлу Авелины. Сложившиеся обстоятельства и факт беспомощности заставили ее взвизгнуть, а глаза заполнились до краев искренним страхом, какой нельзя замаскировать даже при очень сильном желании.
Продержав клинок у горла Авелины еще пару секунд, девушка отступила, сложив меч словно складной ножик, и, скрестила руки на груди, ожидая, когда Авелина наконец-таки придет в себя после столь необычного приветствия.
Мир вокруг окончательно приобрел серые тона. Почти что увядшие деревья, трава, даже солнце… свет солнца стал холодным, а не теплым, каким он обычно бывает. Оттенок кожи девушки перед ней в буквальном смысле сливается с окружением, и только лишь черная рубашка с такими же черными брюками говорят Авелине о том, что перед ней стоит человек, а не кукла.
— Ты… вампир?.. — протерев глаза одной рукой, Авелина обратила внимание на белоснежные волосы девушки. Даже более белоснежные, чем у нее самой.
— Если я вампир, то ты явно не девчушка, принявшая в себя демона желания и облившая себя соусом в виде вампиризма. — Девушка демонстративно похлопала себя по плечам, и только после этого убрала «крест».
Из всех людей, которых знала Авелина, только у одного могли так ярко переливаться кровью глаза при том факте, что он не является вампиром. И хоть осознание этого пришло к ней не сразу, а через пару секунд, ей все же удалось вспомнить это, даже несмотря на время, которое ей пришлось преодолеть перед столь неожиданной встречей. В ответ на удивленный взгляд Авелины, девушка не многозначно улыбнулась и расставила руки в сторону, как бы призывая ее обняться.