Затем… Пустота.
Мир вокруг словно перестал существовать. Звуки выстрелов, крики — все слилось в неразличимый фон. Он больше ничего не видел, не слышал, не чувствовал. Только одну мысль: «Лилия… Она мертва».
Его руки опустились. Оружие выпало из ослабевших пальцев. Он перестал стрелять, перестал двигаться, перестал сопротивляться. Он не чувствовал ни страха, ни боли. Лишь всепоглощающую пустоту, пожирающую его изнутри.
Вебер смотрел на него с презрением.
«Ты проиграл», — сказал он. — «Ты ничего не смог изменить».
Александр не ответил.
Он не мог говорить.
Он не мог думать.
Он мог лишь смотреть на тело Лилии, лежащее на земле.
Она была мертва.
И он был виноват.
Он должен был защитить ее.
Но он не смог.
Он был бесполезен.
Он был ничто.
Солдаты схватили его. Они связали ему руки, избили его, бросили на пол.
Он не сопротивлялся.
Он не чувствовал боли.
Он был мертв внутри.
Вебер подошел к нему.
Он наклонился и прошептал ему на ухо:
«Ты просто Глитч. Ошибка в коде. Ты никогда не сможешь быть кем-то другим».
Затем он ушел.
Александр остался лежать на полу.
Один.
В темноте.
В тишине.
Мертвый.
В его голове проносились обрывки воспоминаний. Лицо Лилии, её улыбка, её голос.
Он вспомнил все.
Он вспомнил, кто он такой.
Он вспомнил, что он должен был сделать.
Но было слишком поздно.
Все было кончено.
Он проиграл.
И он заслужил это.
Он закрыл глаза.
И погрузился в вечную тьму.
Но даже в этой тьме, в самой глубине его сознания, осталась искра.
Искра памяти.
Искра гнева.
Искра мести.
Искра, которая когда-нибудь, возможно, разгорится вновь.
И тогда…
Тогда мир содрогнется.
Его взгляд был устремлён в пустоту, разум — в бездну отчаяния. Он даже не почувствовал, как солдаты связали его. Тело онемело, словно парализованное горем, более сильным, чем любая физическая боль. Вебер мог говорить что угодно, делать что угодно — ничего уже не имело значения. Лилия мертва. И вместе с ней умерла его последняя надежда на искупление. Впервые за долгое время он был совершенно уверен, что он — не детектив Вернер и даже не Глитч. Он — ничто. И ничтожество заслуживает лишь забвения.
«Тот, кто должен хранить молчание…»
Август — Декабрь: “Крах и Возрождение Системы”
Время в тюрьме тянулось невыносимо медленно. Каждый день был мучением, каждое воспоминание о Лилии — ударом ножом в сердце. Ложное обвинение в её убийстве стало последней каплей, переломным моментом. Он понимал, что система, которую когда-то защищал, разрушила его. Она забрала всё, что он любил, и теперь оставалась лишь пустота. Но ярость, что бурлила внутри, не давала ему окончательно сломаться.
Он сидел в одиночной камере, лишённый света и общения. Тусклый потолок стал его единственным спутником. Он пытался собрать осколки своей личности, пытаясь вернуть хотя бы частицу того, что потерял. Лилия, её улыбка, её голос, её вера в справедливость. Эти воспоминания были одновременно благословением и проклятием. Они напоминали ему, что он потерял, но они также заставляли двигаться вперёд.
Начав разговоры с самим собой, он искал ответы на вопросы о смысле жизни, природе реальности, морали и справедливости. Он сошёл с ума. Или, по крайней мере, так думали охранники, которые иногда подглядывали за ним через смотровое окошко.
Однажды его вызвали к комиссару Веберу. Вебер сидел в своем кабинете, как ни в чём не бывало, словно не был виновен ни в смерти Лилии, ни в его заключении.
— "Я знаю, что ты невиновен," — сказал Вебер. — "Но мне нужно было убрать тебя с дороги. Ты слишком много знал."
Александр молчал. Его взгляд был полон ненависти, но он ничего не мог сказать. Каждое слово, каждый взгляд — могли быть использованы против него.
— "Я предлагаю тебе сделку," — продолжил Вебер. — "Я верну тебя в полицию. Ты будешь работать на меня. Выполнять мои приказы. Взамен я обеспечу тебе свободу и безопасность."
— "Почему ты это делаешь?" — наконец спросил Александр.
— "Мне нужна твоя помощь," — ответил Вебер. — "Мир меняется. Надвигается новая угроза. И мне нужен кто-то, кто сможет ей противостоять."
Александр задумался. Он знал, что Вебер лгал. Но у него не было выбора. Он должен был согласиться, чтобы выбраться из тюрьмы и отомстить за Лилию.
— "Я согласен," — сказал он.