Он вошел внутрь. Комнаты были пустыми, но он знал, что враг где-то рядом. Он ощущал это в воздухе. Это был не просто запах разложения, не просто смерть в воздухе. Это был их запах. Глитч двигался бесшумно, как тень, выискивая малейшие признаки их присутствия. Каждый угол, каждое окно могло стать для него ловушкой, но теперь это было неважно. Он был готов ко всему. Зачем бояться, когда смерть уже была рядом? Когда смерть уже давно заглянула ему в глаза?
Он не думал о себе. Он не думал о том, кто он и почему он продолжает идти. Он просто двигался. Он был частью этой войны. Он был инструментом мести.
Ты-ты-ты-ты — пробуй думать о другом,
Бог-мой-дай-сил — обезуметь не совсем!
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)
И отпуска нет на войне!
Его мысли становились всё более запутанными. Вдруг ему показалось, что он слышит её голос. Зоя. Он не мог выкинуть её из головы. Он уже не понимал, что реальность, а что — плод его воображения. Он чувствовал, как будто она всё ещё с ним. Как будто её дыхание рядом. Он стал чувствовать, как его разум начинает рушиться, как начинает подниматься паника. Но нет. Месть была сильнее. Он знал, что должен убить их. Он должен. Иначе всё, что он пережил, всё это горе, всё это будет бессмысленно. Зоя не вернётся. Но он хотя бы может уничтожить тех, кто сделал её смерть частью своей жизни.
Счет-счет-счет-счет — пулям в кушаке веди,
Чуть-сон-взял-верх — задние тебя сомнут.
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Внезапно перед ним появились тени. Враг. Он заметил их слишком поздно. Обычные люди. Тоже хищники, тоже павшие. Но они не могли его остановить. Он был уже на другой стороне. Они не могли понять, что они столкнулись с тем, кто больше не боится. Он не чувствовал страха. Он знал только одно: они должны заплатить.
Он сражался. Не думая. Его движения стали быстрыми, безжалостными. Его руки, его оружие — всё было частью этого ада. Он не чувствовал боли, когда пули и осколки пронзали его тело. Он не чувствовал боли, потому что знал, что его боль никогда не закончится. Он был затмён этой мракобесной тенью мести, которая окутала его душу.
Для-нас-все-вздор — голод, жажда, длинный путь,
Но-нет-нет-нет — хуже, чем всегда одно, —
Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог,
И отпуска нет на войне!
В каждой битве, в каждом столкновении с врагом, он терял ещё немного своей человечности. Он больше не был Глитчем. Он был чем-то другим. Механизмом. Машиной. Духом войны, не зная, где заканчивается человек, а начинается чудовище. Всё, что он делал, — это мстил. За Зою. За всё, что ушло. За всё, что больше не вернётся.
Днем-все-мы-тут — и не так уж тяжело,
Но-чуть-лег-мрак — снова только каблуки.
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Он двигался дальше. Без чувства времени, без мыслей о том, что будет после. Он был в самом центре войны, и теперь он стал частью её. Этот путь, как бы он ни закончился, был его последним. Он был уже не тем человеком, который когда-то смеялся, ходил рядом с Зоей, дышал в её сторону. Он был этим миром — миром разорённых городов, грязных улиц и обрушенных жизней.
Я-шел-сквозь-ад — шесть недель, и я клянусь,
Там-нет-ни-тьмы — ни жаровен, ни чертей,
Но-пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог,
И отпуска нет на войне!
Те, кто был рядом, пали. И он продолжал идти. Вперед.
Он шагал по разрушенному городу, не замечая ни трупов, ни пепла, который оседал на его лице. В его ушах всё ещё звучал этот стих, как стук сердца, как напоминание о том, что нет выхода. Он был частью этой войны, частью её ада. Его разум давно поглотила пустота, оставшаяся после того, как он потерял Зою. Всё, что ему оставалось — это идти и мстить, уничтожать тех, кто мог бы быть виновником её смерти.
Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!
И каждый шаг был теперь не просто шагом. Это было погружение в бездну. Он всё больше терял себя. Его лицо стало хладным, глаза стеклянными. Он перестал замечать, как его тело теряет силу, как на нём остаются шрамы, как кровоточат раны. Он не чувствовал боли. Он чувствовал только злость. Он не слышал ничего вокруг. Он видел только тех, кто убил её.
Он дошёл до очередной разрушенной постройки. В его голове не было больше мыслей, только образ врага. Он знал, что здесь, в этом здании, скрыты те, кто стоят за смертью её отряда. Он почувствовал их запах — они были близко. Он знал, что они его ждут. И он не собирался останавливаться.