1.2
Ольви металась по изолятору в ярости, как пойманный зверь, задыхаясь от возмущения. Наградили боги братцем! Демоны надоумили его проведать, не иначе... Она-то думала, что Ориен обрадуется старшей сестренке! В конце концов, здесь у них нет никого роднее друг друга. А он... вместо того, чтобы восторженно запрыгать на кровати, зажимая ладонями рот, как делал еще два года назад, он холодно и надменно отчитал ее, как девчонку, и выгнал обратно в окно! Ольви так опешила, что у нее тут же пропало всякое желание бродить по ночному городу. Она вернулась к себе и легла, не раздеваясь. Что за внезапная полоса невезения? Еще и Азур куда-то пропал. Демоны, да если бы он был на их обычном месте, если бы встретил ее, как всегда, разве она полезла бы к идиоту-братцу? Азур повел бы ее на берег слушать шепчущее ночное море и вдыхать его запах, и ежиться от холодных соленых брызг, и обнимал бы ее, а она положила бы голову ему на плечо и грелась в его объятиях. А потом они бы искали на небе Пастуха и Лошадиную Голову, дразнились, смеялись и щекотали друг друга, целовались и занимались любовью прямо там, на песке, где их застигло желание. Ольви прерывисто вздохнула и обхватила себя руками...
А утром случилась катастрофа, перед которой померкли все переживания предыдущих дней. К ней нагрянули классная дама и инспектор курса, перевернули комнату, обыскали шкаф, нашли одежду для ночных вылазок по городу, долго допытывались, кто ей помогал, кто еще покидает пределы корпуса по ночам... Хорошо хоть вчера она вернулась рано, а то нашли бы еще и веревку.
Хотя что уж тут хорошего... Ближайшие два года ей предстоит провести в изоляторе, где даже окно запирается на замок. А в классы и в столовую ходить в сопровождении темнокожего охранника-кирана, старого служаки, верного и неподкупного, как сторожевой пес. Прощай, свобода, прощайте, ночные прогулки, прощай, любовь! Азур не будет ждать ее два года, не зная, что у нее случилось. Конечно, он решит, что просто надоел взбалмошной алвойке, и скоро выкинет ее из головы. Вот за что?? Обида сжала сердце и подступила к горлу горьким комком.
Братец-предатель! Ольви сбросила подушку с кровати на пол и от души ударила по ней ногой так, что по комнате разлетелись перья.
1.3
А ведь когда-то именно ради брата Ольви впервые нарушила правила.
Ей тогда было двенадцать, а Ориену десять, и его только привезли в пансион. В десять лет начиналось основное обучение для детей всех рас, кроме джи. Им предстояло провести несколько лет вдали от семьи в пансионах одного из восьми городов-академий Астурии. Невия как раз была таким городом. Все дети высшей расы проходили Тест - почти всегда всего лишь необходимая формальность для алвоев, и часто переломный момент в судьбе мисанов, младшей ветви высшей расы. После Теста ворота в город и большой мир закрывались для алвоев на долгие девять лет. Только на последнем, десятом, курсе разрешались прогулки - в сопровождении наставников, разумеется. Все это время для юных алвоев пансион был школой, домом, единственным миром - и тюрьмой, по горячему убеждению двенадцатилетней Ольви. Хоть мальчики и девочки учились раздельно, до двенадцати они могли встречаться в столовой, библиотеке и на прогулках в саду. С двенадцати же начинались шесть лет изолированного обучения - отдельный корпус для юных дам, все строго по расписанию, прогулки только в саду и только под надзором. Ольви, привыкшая к вольной жизни дома, и так успела возненавидеть пансионные порядки, а теперь вообще взвыла. Приехал её брат! Её младший брат, которого она не видела два бесконечных года - и из-за каких-то глупых правил она не может с ним встретиться?! Когда он так невыносимо близко!
С этим решительно невозможно было смириться.
И вот однажды тёплой осенней ночью она выбралась из окна, перелезла на платан и огляделась. Луна освещала высокую каменную стену справа - она отделяла территорию пансиона от города. А впереди еще днем на прогулке Ольви приметила очень симпатичный орешник, росший у самого края не такой уж высокой каменной ограды - именно за ней был корпус младших. Перебраться туда не составило большого труда, и вскоре Ольви с бешено колотящимся в горле сердцем смотрела на окна младшего корпуса. Было тепло, и все окна были распахнуты. Где мальчишеские спальни, она помнила хорошо - что там было помнить, всего-то второй этаж. Нехитрый план был готов: влезть на дерево и, балансируя на ветках, заглянуть в ближайшие три окна. Если там не будет Ориена - слезть и попробовать заново с соседним деревом. Младшекурсники спали по трое - значит, пяти попыток должно хватить.
Хватило двух. Ольви едва сдержала торжествующий крик, когда в бледном свете луны показалось - или угадалось? - родное лицо. Кровать Ориена стояла у самого окна. Ей решительно везло сегодня! Мягко спрыгнув в комнату, она зарылась пальцами в светлые кудри брата, тем самым жестом, каким будила его дома, в детстве, когда тайно пробиралась к нему ночью. Это сработало и сейчас: его глаза открылись, и Ориен тут же вскочил на кровати, а Ольви схватила его и прижала к себе.
А потом они сидели на толстой ветке за окном и, болтая ногами, взахлеб рассказывали друг другу, как жили эти два долгих года.
- ...Папа купил новую лошадь, и Кэрто её объезжал... Ух, злая! Она его раз пять чуть не сбросила...
- ...Кто, говоришь, у вас по математике? Мин Милан? Ну, не повезло вам... Он строгий, ужас!
- ...А Гиэла, ну знаешь, дочка Асту-советника, когда ты уезжала, она ещё совсем маленькая была, так вот она как-то раз такое сказала! Что гибены от нас отличаются только глазами и волосами, а кираны только кожей, а так мы все одинаковые! Надо же было додуматься! Асту ее потом наказал...
- ...А каждый третий день на кухне дежурит Сильва - невысокая такая киранка, толстая и все время улыбается, и у неё красная лента в волосах - так вот, она очень добрая, у неё что угодно можно выпросить, даже в запрещенное время: и булочки с изюмом, и пончики, и крендель...
Они бы болтали и болтали, но луна поблекла, возбуждение от встречи схлынуло, и Ориен все чаще тер кулаками глаза, да и Ольви приходилось подавлять зевки. Они обнялись еще раз на прощание, и Ольви поклялась приходить как можно чаще, каждую ночь! Ну может, не совсем каждую, но каждую вторую - точно! Спустившись с дерева, она задрала голову - светлая макушка брата торчала над подоконником. Они помахали друг другу, и Ольви побежала обратно.
Пока не похолодало, она и правда приходила почти каждую ночь. Ориен всегда ждал ее, не ложился спать, часто припасал для неё булочки и пышки от Сильвы. Но однажды с моря задули холодные ветры, начались дожди, а потом и заморозки, листва облетела, и уже невозможно было спрятаться от всего мира в густой кроне. А вскоре обледенела и ограда. Зимой Ольви сидела, нахохлившись, у окна, смотрела на снег во дворе и считала дни до весны.
Весной все повторилось, и целое лето - и следующее лето тоже - Ольви, донельзя гордая собой, тайно лазала к брату. В конце концов она перестала даже прятаться. Определенно, жизнь в пансионе в конце концов оказалась не такой унылой, как Ольви думала вначале! По крайней мере, вторые два года.
Два года! Она совершенно упустила из виду, что в двенадцать лет изолированное обучение начиналось уже у Ориена.
- Нас с осени переводят в новый корпус, - сообщил он ей, когда они, по обыкновению, сидели на "своей" ветке.
- Я тебя обязательно там найду! - горячо пообещала Ольви.