Трамвай бежит по предместью Шабра. Прислонившись к стенке вагона, Ханафи смотрит в окно; легкий ветерок доносит до него благоухание зеленеющих полей. Неожиданно приходит мысль: «Неужели ее и вправду увезла Скорая помощь?..»
Прошло несколько дней. Ханафи работал на разных маршрутах, затем вернулся на трамвай номер два.
Был десятый час вечера, когда Ханафи, рассчитываясь с очередным пассажиром, увидел выцветшую мулаа… Он почувствовал, как задрожали его руки.
Девушка тоже заметила кондуктора и побледнела. Вот он направился к ней. Что делать? Она бросилась к двери и уже готова была на ходу спрыгнуть на мостовую, но кондуктор схватил ее за мулаа и закричал:
— Ты что, с ума спятила? Погоди, пока трамвай остановится…
Девушка вернулась на свое место.
— Благодарю за любезность, — сказала она.
— Ничего на тебя не действует — ни грубость, ни вежливость, — вспылил Ханафи. — И чего ты привязалась к этому трамваю? Какие между нами счеты, что ты отравляешь мне жизнь?..
Кто-то из пассажиров вмешался в разговор и вспомнил, как девушка упала с трамвая и ее подобрала Скорая помощь. Он сказал кондуктору:
— Ты не имеешь права выбрасывать человека! Позвал бы полицию.
— Прекрасная мысль. Обращусь к полиции, и дело с концом.
И Ханафи продолжал выполнять свои обязанности. Продав билеты, он уселся на место; на лице его появилось задумчивое выражение.
Когда вагон, приближаясь к остановке, замедлил ход, в него неожиданно вскочил контролер. Ханафи спокойно направился к девушке, сунул ей в руку билет и, как ни в чем не бывало, прошел дальше…
Вот и Цитадель — конечная остановка. Трамвай повернул обратно. Но девушка не вышла из вагона. Она украдкой посматривала на кондуктора, как бы спрашивая себя: «Почему он не отправил меня в полицию?»
А Ханафи, продав билеты, ушел к себе и снова погрузился в размышления…
Вдруг девушка увидела, что кондуктор подходит к ней и улыбается. Она поспешила сказать:
— Я сойду на следующей…
Он стоял рядом с ней и молчал. Потом заговорил — тихо, будто сам с собой:
— Ты где живешь?
— Почему ты спрашиваешь? Хочешь сообщить полиции?
— Одна живешь? Или с семьей?
— Одна…
Ханафи выдал пассажирам билеты и снова подошел к девушке. На этот раз заговорила она:
— Трудная у тебя работа…
— Мы все время, с утра до поздней ночи, двигаемся. У всех у нас больные ноги.
— Да поможет вам Аллах…
— Так разве нельзя извинить человека, если он вдруг теряет терпение?
— Конечно…
— А когда доплетаешься наконец до дома, то не находишь там ни вкусной еды, ни мягкой постели.
— Где ты живешь?
— В аль-Манасара…
— С родными?
— Один… Ни жены у меня, ни детей.
Вошли новые пассажиры, и Ханафи отошел. В тот день у него было много работы. Долго ходил он по вагону. Руки его механически отрывали билеты, передавали их пассажирам и опускали деньги в сумку. Время от времени слышались звуки рожка, словно взывавшие к сочувствию. А может быть, то были его вздохи, вздохи смертельно уставшего человека… Глаза девушки неотступно следовали за кондуктором.
Едва трамвай подошел к остановке Абу-ль-Аля, Ханафи выскочил из вагона и вприпрыжку пустился к лавке. Через минуту он вернулся с пирогами, начиненными рисом и мясом. Проходя мимо девушки, протянул ей пирог.
Она удивленно на него взглянула, но он прошел дальше… Вдруг взгляды их встретились. Оба улыбнулись друг другу!
Смена Ханафи подошла к концу. Он сдал сумку с деньгами и пошел по улице Мухаммеда Али. Что-то заставило его оглянуться, и, когда он продолжал свой путь, на лице его сияла улыбка…
Войдя в свой квартал, Ханафи прислушался: за ним кто-то шел.
Проходя мимо знакомого кафе, он ускорил шаги, чтобы никто из друзей его не заметил.
Вскоре Ханафи оказался у своего дома… И в ожидании остановился у двери…
Шейх охраны
Перевод И. Соколовой
Это рассказ, который почти стерся в памяти.
События его произошли в маленькой деревушке, лежащей далеко за пределами цивилизации.
Землю обрабатывали здесь по старинке и управляли деревушкой согласно древним обычаям. Так и текла в ней жизнь: крестьяне довольствовались теми средствами пропитания, которые легко было добыть, и сполна получали свою долю спокойствия и благополучия.
Деревня жила мирно и безмятежно. Ее жители помогали друг другу; между ними установились родственные отношения и единодушие, не было здесь скрытой ненависти, не было раздоров, столь часто приводящих к разобщенности.