И все оказалось так, как утверждала Калымкина. Жители одного из сел, расположенного вблизи границы Казахстана и Киргизии, показали, что летом прошлого года в небольшом болоте были обнаружены трупы старика и старухи. Об этом был поставлен в известность участковый уполномоченный, который не стал принимать никаких мер, а предложил сообщить о случившемся в Киргизию, так как болото находилось, по его утверждению, на территории Киргизии. Неискушенные в подобных делах колхозники похоронили убитых, о чем секретарь сельсовета составил соответствующий акт. Этот документ был направлен в отделение милиции соседнего района Киргизской ССР. Но в акте не было главного — в нем ничего не говорилось о насильственной смерти стариков — и он был возвращен в сельсовет и подшит в дело с разной перепиской, где и хранился до прибытия следователя. И место, где произошло убийство, и сохранившаяся на трупах одежда подтверждали показания Калымкиной.
Успех воодушевил следователя. Он энергично продолжал расследование и вскоре установил не только личности убитых, но и точный перечень вещей, которые они везли с собой, сумму денег, а также возраст и масть лошади, приметы подводы и маршрут следования стариков. Удалось найти лошадь, подводу и некоторые вещи потерпевших, проданные после убийства Калымкиной и Королевым. Покупатели опознали по фотографиям «странников». Установлены были и некоторые потерпевшие, у которых «божьи люди» похитили различные вещи и деньги. После возвращения в Алма-Ату следователь ознакомил со всеми этими документами Королева, который в конце концов полностью подтвердил свою причастность к убийству и кражам. Вспоминая все детали преступления, он назвал приметы людей, которые видели их вместе со стариками накануне убийства, а также обрисовал место в степи, где он закопал орудие убийства — бритву. Поскольку следствие не располагало против арестованных ни одной прямой уликой, пришлось вторично выезжать к месту убийства, и после долгих поисков была, наконец, найдена закопанная в степи под камнем заржавевшая бритва. Кроме того, были допрошены новые свидетели. Сомнений не оставалось: все рассказанное Калымкиной — правда.
Королев охотно давал показания, не скрывая, что, по его мнению, он хорошо устроился в жизни. Он ни одного дня не работал, а деньги, еда и вино у него не переводились. Еще парнем ушел он из дому и бродяжничал почти четверть века. Интеллект этого существа, только внешне напоминавшего человека, был настолько ничтожен, что Королев даже точно не знал, с кем около четырех лет воевал наш народ, за счет которого кормился «божий человек». Королев и не думал шутить (юмор был чужд ему вовсе), когда, отвечая на вопрос следователя о причине уклонения от мобилизации в армию в военное время, сначала сказал, что не слышал о войне, а затем припомнил, что где-то на базаре он узнал о том, что «Россия воюет с турками». Не отличалась умом и подруга Королева — Калымкина. Даже среди уголовников-рецидивистов редко приходилось сталкиваться с такими полностью опустошенными людьми. «Дело о странниках» рассматривал военный трибунал, осудивший Калымкину и Королева по всей строгости закона.
Вспоминается и еще одно запутанное дело. Про себя я называю его «Делом о каракулевой шапке». Оно тоже связано со «странником», но «странником» несколько другого типа, чем бродячие «слепцы».
«Каракулевая шапка». Так намеревался назвать свою повесть о работе милиции один крупный аферист Симеонов, «писатель» и «ученый», разоблаченный в свое время в Алма-Ате. При обыске в числе многочисленных фиктивных документов у Симеонова была изъята рукопись, озаглавленная «Каракулевая шапка». Как оказалось впоследствии, мысль написать повесть о работе милиции возникла у Симеонова при следующих обстоятельствах. Однажды он был случайно приглашен в качестве понятого при расследовании дела об убийстве. Принимаясь за повесть, Симеонов надеялся, что он сумеет войти в доверие к работникам милиции и завязать с ними дружбу. А это было крайне необходимо Симеонову, так как именно от работников милиции, которые в любое время могли разоблачить его, во многом зависела не только дальнейшая карьера этого «писателя» и «ученого», но, естественно, и пребывание его на свободе.
Итак, чтобы рассказ о Симеонове был полным, придется начать не с его разоблачения, а со дня первого знакомства Симеонова со следователем Райковым. По случайному совпадению именно Райкову пришлось впоследствии заниматься делом Симеонова, которое по своей фабуле является далеко не рядовым.