— Да ладно уж, — отмахнулась Варвара Ивановна. — Днем раньше, днем позже уеду — какая разница?
— Вот и отлично.
Потом смотрела мать, как отчищал Михаил в коридоре с брюк следы глины, смеясь одними глазами, спросила:
— Что-то дела-бумаги твои какие грязные… Фартук бы тебе, чтоб вроде дворника…
— Да, мать, — серьезно ответил Михаил. — Дворник — это ты правильно сказала. Надо же кому-то выметать всякую нечисть, чтобы на земле нашей чище было.
…Мы беседуем с Михаилом Германовичем в его кабинете.
— Скажите, — спрашиваю его, — вам нравится ваша работа?
Вижу, что вопрос этот немало удивляет моего собеседника. Он молча открывает ящик стола.
— Хотите совсем немного статистики? За прошлый 1965 год мне удалось раскрыть не одно преступление. Да и в этом кое-что сделано… Это, прикиньте, насколько меньше человеческого отребья ходит по нашим улицам, насколько людям спокойнее жить! Вот хотя бы тот же магнитофон. Скажете, мелочь? Нет, не мелочь. Его утащили из Алма-Атинского ремесленного училища № 23, украли радость у большого молодежного коллектива. А ведь я, между прочим, тогда без оружия был, с одной авторучкой в кармане. Но знаю я уже этот народ — воров, жуликов. Трусы! Перед жизнью пасуют, перед маломальской работенкой. Вот и тунеядствуют. Такие и на фронте дезертирами были.
Обсуждение «мелких» деталей одного происшествия. Слева направо: старший лейтенант А. М. Рыс, майор М. Г. Белоусов и лейтенант Г. А. Спичаков.
Фронт… Это здесь получил закалку Белоусов, исколесивший не одну сотню километров военных дорог со своей 85-миллиметровой гаубицей. Кончилась война, а гвардии старшина Белоусов все еще был на фронте: воевал с бендеровцами в украинских лесах. Потом служил на границе — а это разве не фронт?! Демобилизовался. И вскоре — в 1950 году — по комсомольскому призыву пошел на работу в органы охраны общественного порядка. И опять на посту, пока мешают жить честным людям остатки старого мира.
Наступит день — отщепенцы, паразиты, живущие за счет других, исчезнут в Советской стране. В этом великая логика коммунистической эпохи: строится новая жизнь, созидается новый человек. И в будущем, несомненно, уйдет на заслуженный отдых беспокойная должность милиционера. Но пока они зорко стоят на страже нашего спокойствия — люди в синих шинелях. И один из них — старший оперуполномоченный, капитан милиции коммунист Михаил Белоусов, оперативно уполномоченный народом на очень ответственный пост.
Г. РАБОТНЕВ.
г. Алма-Ата.
А. Штульберг
В ГОРАХ ИДУТ ДОЖДИ
Гром грохочет не умолкая. То мощным артиллерийским залпом ударит совсем рядом, то пророкочет где-то вдали. По брезентовому верху палатки без устали барабанят крупные капли. Маленькое оконце то и дело освещается белым светом. Кажется, что надоедливый фотограф только и знает, что щелкать своим блицем.
Когда немного утихает шум ветра и смолкает гром, еще явственнее становится рокот внизу, в Узкой щели. Это ворочает камни Безымянка — не очень заметная в сухое время года горная речушка.
— Ну и вода пошла, — думает Николай, — как бы мосты не посносило. Долго придется ждать Жаляла…
Два человека, следователь Николай Данилов и учитель истории Жалял Каримов, вот уже несколько лет подряд проводят свой отпуск вместе, в горах. Это их хобби. Заядлые туристы и краеведы, они не знают лучшего отдыха, а сделанные во время скитаний по горам находки пополняют экспонаты местного музея.
Николай усмехнулся. Припомнился последний день перед отпуском. Юрка Жуков, молоденький оперуполномоченный угрозыска, только что надевший лейтенантские погоны, съязвил:
— Что, опять в горы? А припомни-ка поговорку: умный в горы не пойдет, умный горы обойдет. Лучше бы в Гагру съездил, на Черное…
В ответ Николай так стиснул руку оперуполномоченного, вовсе не слабенького парня, что тот присел.
— Ладно, ладно. Больше не буду. Силен…
В нынешнем году погода не балует отпускников. Кончается июль, а они не снимают теплых спортивных костюмов. Еще позавчера к вечеру начал моросить дождь, и Жалял забеспокоился. Он хорошо знает коварный характер Безымянки.
— Надо постараться проскочить в город до большого дождя, — рассуждал он. — Продуктов дня на три осталось. Пойдут ливни, останемся мы с тобой, Коля, без еды и курева.
Доводы резонные, и Николай согласился. Идти в город следовало ему. Он и помоложе Жаляла, и очередь его подошла. Но накануне неудачно прыгнул, оступился и растянул связку. Захромал.