Сняв очки, Павел медленно протер их. Его близорукие глаза смотрели невидяще и тревожно.
Сейчас, в измятой мокрой одежде, он показался Жейне снова понятным и близким, таким, каким она его знала. Что заставило ее проявить к нему недоверие? А что делал Павел на постоялом дворе Тырнева? Известно ли ему что-нибудь о Борисе? И что это был за взрыв?
Мозг ее лихорадочно работал, но усталость мешала сосредоточиться и хоть что-то понять.
— Павел, — прошептала она. — Что за человек Грозев?… Что за люди Тырнев и другие?… Вы знаете?
— Пойдемте, — тихо произнес он. — Холодно…
Она немного помолчала. Потом попросила:
— Павел, обещайте мне, что никогда никому не скажете ни слова об этой ночи…
Он внимательно посмотрел на нее, будто хотел понять причину этого желания. Потом сказал:
— Обещаю, Жейна!..
— Плохи дела, господин Аргиряди, — покачал головой сержант Джамал, узнав в свете фонаря путников, когда фаэтон остановился у караульного помещения. — Ох, как плохи…
— Что случилось? — Аргиряди сошел с фаэтона и посмотрел на полное краснощекое лицо турка.
Джамал пожал плечами, положил руку на патронташ.
— Плохо… — нахмурил он брови. — Взорвали постоялый двор Меджидкьошк со всеми боеприпасами и порохом…
— Когда?
— Да часа четыре назад…
Джамал покосился на караулку.
— Есть кое-что и похуже… — понизив голос, произнес он. — Батальоны из Каршияка оставили свои биваки и сейчас хотят взять город. Их подстрекают шейхи… — Турок покачал головой. — А русские под носом…
Джамал прислушался. Далеко за рекой слышались выстрелы.
— Еще стреляют, — сказал он. — Вернулись бы вы лучше в имение, в городе такая неразбериха…
Аргиряди молча посмотрел на него. Повернулся к фаэтону. Увидев силуэт дочери, на миг заколебался. Но тут же бросил кучеру:
— Едем в город…
— Господин Аргиряди, — остановил его сержант. — С турецким солдатом шутки плохи… Послушайте меня!..
— Езжай! — коротко приказал Аргиряди, садясь рядом с дочерью.
Фаэтон свернул на узкую улочку, ведущую к мосту. Впереди них ехали два экипажа с иностранцами. Сержант конной охраны узнал Аргиряди и послал двух стражников сопровождать его фаэтон.
Возле моста стояла огромная толпа. Она то угрожающе кричала, то вдруг умолкала. Над морем голов плыл удушливый дым от факелов. Временами что-то хрипло выкрикивали шейхи, размахивая руками.
Окруженные тонким кордоном охраны, фаэтоны с иностранцами остановились позади толпы. Испуганные путники озирались по сторонам, понимая всю безнадежность своего положения.
Однако солдатская масса почти не обращала на них внимания. Для нее это были иностранцы, люди, чье спокойствие обеспечивали далекие государства, неимоверно могущественные, по мнению простого мусульманина. Да и что можно взять с этих плюгавых людишек, одетых, как шуты?! Сейчас цель была смять охрану города и ворваться в него!
София посмотрела на Небеттепе. По его улицам скакали всадники с горящими факелами, что еще больше усиливало возбуждение толпы.
Девушка взглянула на отца. В его глазах была усталость, на лице застыло горькое презрение.
Со стороны моста подразделение из охраны города во главе с высоким худым капитаном пыталось расчистить путь для экипажей иностранцев.
— Расступись!.. Расступись!.. — кричал капитан. Его продолговатое лицо казалось маленьким и испуганным на фоне поднятых вокруг солдатских штыков.
Низенький сухощавый шейх выкрикнул что-то, в ответ раздался страшный, многоголосый рев. Толпа качнулась вперед, солдаты, охранявшие мост, сделали шаг назад. Новый, еще более угрожающий рев огласил окрестности.
Положение становилось критическим. Стражники, охранявшие иностранцев, беспокойно озирались. Еще миг — и стихия могла смести дрогнувшую охрану моста. Сухощавый шейх пробился вперед и, взывая к пророку, заклинал солдат не нацеливать штыки в грудь своих правоверных братьев.
В этот момент с другого берега, из торговых рядов, вылетела группа всадников и быстрой рысью поскакала по мосту. Группа состояла из пяти-шести человек. Впереди был Амурат-бей. Он только что вернулся из инспекционной поездки в районе Тырново-Сеймен. Отступление Гурко не развеяло его мрачных предчувствий.
В нескольких метрах от солдат всадники остановились. Амурат-бей спешился. Он был в синем мундире, подпоясанном ремнем. Пройдя через ряды охранников, он остановился перед толпой. Молча постоял, заложив пальцы за ремень. Шум постепенно стих.