Как вдруг Кристо понял, что решение уже было принято. Без них. В тесном кругу Магистериума, где решают судьбы, не глядя при этом на лица. У них же вся Целестия на руках, что им там жизнь одной шестнадцатилетней артемагини, небось, и десяти минут не посовещались по такому поводу. Решили — и всё, и теперь Алый Магистр обводил присутствующих взглядом, который был призван показать, кто тут главный и кому недосуг выслушивать пустые упреки. Дара под этим взглядом опустила глаза и качнулась вперед, встала, как будто сама прямо сейчас готова была пойти куда угодно; Мечтателя, похоже, просто выкинуло из тела в невиданные миры; Бестия — и та понурилась, как будто на нее давило что-то тяжелое, вроде лепестков Семицветника…
Этот взгляд парализовал всех присутствующих, кроме одного.
— Девочку им отдадите? — осведомился Макс Ковальски. — Чтобы спасти пару торговых сделочек, я верно понимаю? И, кажется, найти менее аморальные выходы никто и не пытался. С учётом того, что Дара доставила вам чёртов браслет чудом, и вместо благодарности вы собираетесь пафосно возложить её на алтарь вашего бизнеса… Аплодисменты. Я-то думал, в этом мире в цене эти ваши радужные каноны Альтау, а нет, всё в порядке, под песенки о Витязе тут проворачивают вполне себе кровавые делишки.
Экстер Мечтатель тихо уронил лицо в ладони. «И о чем я думал, когда просил его явиться?» — говорил этот жест. Кристо раззявил рот. Бестия ухмыльнулась углом губ. Дара тихо прикипела к скамье.
Алый Магистр, которого только что метко пнули по больному месту — по мудрости и доброте Семицветника — побагровел и начал привставать, отчего колокольчики в его бороде гнусно задребезжали.
— Кто смеет судить о канонах Целестии и Семицветника? — начал он рокочущим голосом. — Кто смеет оспаривать решения Магистериума? Ты, смертный, иномирец, ты…
— Оплот Одонара.
Сказано было в два голоса. Один принадлежал Даре и звучал безнадежно. Второй Кристо, немного поколебавшись, определил как свой.
А что ему было говорить? Там, в Хламовище, он слышал, что только Оплот Одонара сумеет защитить Дару, когда ее начнут «убивать свои». Оплота не было, зато был Макс, да еще с таким высказыванием — так что грех было не воспользоваться ситуацией.
Шок от того, что он сам выступил против Магистров и в защиту Дары, пришел к Кристо не сразу.
По лицам всех присутствующих пронеслась разнообразная гамма чувств. Самой меньшей гамма была у Ковальски: он вскинул брови и открыл рот, чтобы объявить, какая это чушь, но обнаружил, что не может двигаться и говорить. Вид у Ковальски тут же сделался таким опасным и внушительным, что даже Фиолетовый хмыкнул под капюшоном и отодвинулся на стуле.
Фрикс усмехался, Фелла щурилась, Нереида дремала, Убнак почесывал рог на шлеме викинга (не успел переодеться после внешнего мира). На лице Мечтателя перетекали всевозможные оттенки печали, но вот Магистры были настороженны и подозрительны: расклад сил менялся как раз, когда им не было нужно.
— Ну, мы думаем, что он может быть Оплотом Одонара, — поправился Кристо. — Потому как — а мало ли. И вообще, на него Браслет не подействовал.
Судя по нахмуренности Магистров — про Ковальски им в отчётах никто так и не написал. Ну да, какой смысл описывать какого-то иномирца…
— Оплот Одонара? — медленно повторил Фиолетовый Магистр. — Клянусь Светлоликими, какая занимательная мысль. И впервые за тридцать веков… Экстер, почему вы не сообщили нам сразу?
Экстер только голову опустил, но сделал это с таким покаянным видом, что можно было посчитать: забыл, замотался, мучаюсь совестью…
Фиолетовый повернул голову к Кристо и Даре:
— Как вы поняли, что перед вами Оплот?
— Так по нему видно! — тут же ответил Кристо, который привык выкручиваться из скользких ситуаций. Все еще раз взглянули на мрачную физиономию Ковальски и немного замешкались.
— Мы слышали легенды об Оплоте от нашего товарища, раньше, — хладнокровно выдала Дара. Похоже было, что она уже отошла и теперь прямо-таки наслаждалась происходящим. — Его зовут Скриптор, и вы можете его расспросить. Поэтому, когда мы встретили иномирца с такими странными способностями — мы невольно заподозрили, что тут дело нечисто.