========== Глава 1. Предложение сталкера ==========
Подумать только… Столько лет ничего не менялось. И всего за полгода, кажется, пролетело десятилетие. Столько всего случилось…
Вражды с «Долгом» больше нет. Воронин ушёл в отставку, а его место занял генерал Калинин, который заключил нейтралитет с Синдикатом, но снова разжёг войну со «Свободой».
Другие группировки тоже не обошли перемены. Лукаш, лидер «Свободы», ушёл куда-то со своим отрядом и пропал без вести. Вместо него клан возглавил Судак. Синдикат тоже не остался прежним: Волкодав погиб в бою, и «Псов» взял под контроль его помощник и один из основателей Синдиката — Дербник. Душмана, разводящего из Мёртвого города, сменил Ригер. Несмотря на мнение Бехрама на этот счёт, он был враждебно настроен по отношению к группе Дербника и путём пропаганды убедил подчинённых в своей точке зрения. Его мотив был неясен никому, кроме самого Ригера и, видимо, его людей.
А бандитов из Тёмной долины выбили «Безликие». Спустя столько времени маленькая группка выживших смогла восстановить свою группировку. И пусть пока они были слабы, сомнений в том, что они станут сильней, не возникало. До поры до времени эти сталкеры ни с кем не ссорились, кроме бандитов, хотя я не сомневалась, что они ещё припомнят нам прошлые грехи. Или будут снова уничтожены, теперь уже — подчистую.
Наверное, будь разводящим всё ещё Волкодав, мне и Штилю пришлось бы туго: тогда, давно, мы фактически провалили своё задание по ликвидации «Безликих», поскольку несколько человек всё же выжили. Их в ту ночь не было в лагере. Однако Дербнику было абсолютно до лампочки, что произошло больше двух лет назад.
Вот только новый разводящий решил, что раз уж мы хорошо работали в отряде, нужно снова этот самый отряд создать. В итоге под моё руководство попал недавно вступивший в Синдикат сталкер-охотник по прозвищу Ефрейтор. Моё нежелание снова собирать группу никого, в общем-то, не волновало.
— Ой, Ржавая, ты не представляешь, какого парня я встретила вчера! — весело щебетала Сольпуга.
Она была забавной девчонкой с обманчиво наивной мордашкой, но совершенно противоположным характером. За её милой внешностью скрывалась настоящая кобра, как и положено наёмнице. В Синдикат её взяли по просьбе отца-генерала, который, узнав, что любимая дочурка сбежала в Зону, наплевав на запрет, связался с Дербником и попросил выслать кого-нибудь за ней на Кордон и взять в группировку. Почему не «Долг»? Да потому, что с Калининым генерал не ладил, а доверять дочку человеку, который тебя терпеть не может (взаимно причём) — явно плохая идея, в то время как другу, то бишь Дербнику, можно верить. Правда, как военный сдружился с наёмником — загадка, но не суть.
Своё прозвище Сольпуга получила за татуировку на плече, изображающую ранееупомянутое паукообразное. По крайней мере, так она сама сказала мне, когда я поинтересовалась. Мы с ней быстро нашли общий язык. Наверное, сыграла свою роль женская солидарность.
— Молодой, красивый, умный, весёлый! — продолжала нахваливать очередного кавалера Сольпуга. — Он, кстати, «свободовец», так что мы даже не враги!
— И как же ты с ним познакомилась? — спросила я, усердно делая вид, что мне это действительно интересно.
— Его снорки чуть не сожрали, я помогла, — поведала она.
— Анархист и наёмница. Вы друг друга нашли, — улыбнулась я.
— Зато необычно! — Сольпуга хохотнула.
Этот «свободовец» был не первым. До него был ещё наёмник. Уже через неделю со дня признания в симпатии девушка грустно рассказывала, что он оказался редкостной сволочью, почти сразу начал качать права и совсем не уважал её. После этого она решила больше не заводить отношений с коллегами: не хотела наступать на те же грабли.
— Кстати, хотела спросить… Помнишь, ты упоминала свой отряд? Что с ними случилось? — задала вопрос Сольпуга.
Эх, разбередила старые раны… Тяжело вспоминать о потере двоих настоящих друзей и предательстве третьего.
— Они погибли, — коротко, но ёмко.
— Прости, не хотела напоминать… — девушка смутилась.
— Забудь. С тех пор полгода прошло, а в Зоне это большой срок.
Наступило неловкое молчание, которое разрядил внезапно появившийся за барной стойкой сын бармена.
— О, Сольпуга! Рад видеть! — завидев наёмницу, обрадовался он.
Этому парню она нравилась. Но вот сама девушка не обращала на него ровным счётом никакого внимания, что бы он ни делал. Он же не знал, как к ней подступиться: всё перепробовал, а она оставалась к нему холодна. Теперь, когда она встретила некого «свободовца», шансов у него стало ещё меньше.
На КПК пришло сообщение от Дербника. Он просил нас с Сольпугой зайти к нему. Наверное, что-то случилось, но почему именно мы в таком случае?
Когда мы вошли в его кабинет, разводящий, не здороваясь, без предисловий сказал:
— По-моему, вы неплохо так сдружились, девчата. Поэтому я и вызвал вас. Знаю, ты не хотела снова собирать отряд, Ржавая, но вы хорошо работали, когда вас было пятеро. Сомневаюсь, что втроём вы будете всё так же полезны, как раньше. Ну так вот, возьмёшь к себе Сольпугу?
Я замешкалась. С одной стороны, подругу действительно стоило бы взять в группу, но с другой — это лишняя ответственность. Можно было бы обойтись даже без третьего члена отряда, не говоря уже о четвёртом.
И всё-таки… Если одного мне навязали, то теперь, видимо, есть право выбора. Поэтому ответ однозначный.
— Нет. Это окончательное решение.
— Объяснишь причину? — Дербник выжидающе смотрел на меня.
— Не хочу повторять ошибки прошлого.
— Знаешь, ты и так это делаешь, — он усмехнулся. — Говоришь, что не хочешь повторять ошибки, и всё равно раз за разом убиваешь людей. Одной ошибкой больше, одной меньше — какая разница?
— Я всё сказала, — я собралась было выйти из его кабинета.
— Стоять! — хорошее настроение Дербника мгновенно улетучилось. — Волкодава больше нет, и ты наглеешь? Так дело не пойдёт. Я приказал взять Сольпугу в отряд, и ты это сделаешь. Мне плевать, нравится тебе это или нет. Ещё будешь спорить — пойдёшь повару помогать. Месяц. За всё прошлое тоже.
А всё-таки он к подчинённым относится чуть лояльнее, чем покойный Волкодав. Но только что он ясно дал понять, что даже малейшее нарушение субординации мне с рук больше не сойдёт. Потому что это не впервые. До этого я уже пару раз дерзила, и в итоге сегодня запас его терпения кончился.
— Я так понимаю, отказ ты не принимаешь, — вздохнула я.
— Правильно понимаешь. Свободны, — сначала Дербник был настроен довольно благодушно, но теперь настроение у него явно испортилось.
Мы вышли в коридор.
— Ты чё творишь?! — прошипела Сольпуга. — Если в том же духе будешь продолжать, тебе уже не наряды по кухне впарят, а из Синдиката попрут! Тогда наёмники будут стрелять без предупреждения, а «долговцы» на тебя охоту объявят! Если, конечно, ты правду говорила обо всём, что делала… и о том, что тебя уже видели как минимум дважды.
В чём-то она была права. Действительно не стоило, как выразился Дербник, «наглеть». Но насчёт «Долга» Сольпуга ошибалась: Воронин, до своего ухода, уже назначил награду за мою голову и головы всей моей группы, не зная, что Керосин, Мент и Сфинкс погибли. Сомнительно, что генерал Калинин эту награду отменил. Уж кому, как не ему, знать о выкраденной прямо с ноутбука Воронина информации и об убийствах его людей. Последнее можно приписать доброй половине наёмников-ветеранов, но если добавить до кучи в список грехов перед «должниками» — сгодится, как ещё одна причина.
И пусть Синдикат и «Долг» больше не враждуют, мне и Штилю в Баре лучше не появляться.
— Нам сейчас в патруль идти. Не знаешь, где Ефрейтор и Штиль? — спросила я.
— В тире они, по-моему, — вспомнила Сольпуга.
Сначала они не ладили. В основном из-за недоверия к Ефрейтору, который свято чтил Кодекс, да и вообще изображал из себя образцового солдата. Солдата удачи. Моральные принципы у него отличались от общепринятых. Как и у подавляющего большинства наёмников, для которых вообще существовало такое понятие, как «мораль». Однако его понты касательно мельчайшего соблюдения всех правил ещё как раздражали.