Мэгги Шайн Синий сумрак
Пролог
Женщина распростерлась на диване с темно-коричневой обивкой, стоящем в его гостиной. У нее были голубые глаза и огненно-рыжие волосы. Он бы предпочел блондинку с угольно-черным цветом глаз, потому что этот разительный контраст всегда разжигал его страсть. И воскрешал в памяти события прошлого. Но в этой гостиной, той самой комнате, где висит портрет, любая женщина отвечала его потребностям. Именно в гостиной. Он всегда приводил своих жертв сюда.
Сегодня ночью Филднер снабдил его лакомым кусочком. На вид девушке можно было дать чуть меньше тридцати лет. Она была худощавой и высокой, и трепет ее тела возбуждал его, хотя обычно он предпочитал более миниатюрных женщин. Его нынешняя жертва обладала выразительными чертами лица, бледной кожей, чуть тонковатыми губами, почти идеально прямым носом и высокими, четко очерченными скулами. Ему нравились такие скулы у женщин. Да, бездельник Филднер сумел угодить ему сегодня. Однако нужно избавиться от страха, плещущегося в ее глазах.
Этого будет легко добиться, подумал он, приближаясь к девушке с улыбкой на губах и надеясь, что она сочтет его привлекательным. Красивых мужчин женщины боятся меньше. Как бы нелепо это ни звучало, так оно в действительности и есть. Он испытывал дискомфорт, будучи лишенным возможности посмотреться в зеркало, чтобы составить представление о собственной внешности и о том, какое впечатление он производит на прекрасный пол. Он знал, что у него длинные черные волосы и глубоко посаженные карие глаза, но более мелкие подробности собственного облика стерлись из его памяти. И уж конечно, ему не дано было узнать, насколько широко он может позволить себе улыбаться без того, чтобы не обнажить неестественно длинные и острые передние зубы. Если он и боялся, что девушка заметит его резцы, то мог легко успокоить ее силой своего разума. Именно поэтому он денно и нощно держал в подчинении целый городок, вне зависимости от того, бодрствовал он или почивал, поэтому успокоение одной напуганной женщины не казалось ему сложной задачей.
— Тебе нечего бояться, — произнес он тихим голосом, одновременно посылая ей мысленный приказ успокоиться и медленно придвигаясь ближе. — Все происходящее с тобой не более чем сон. Фантазия. Никто не причинит тебе вреда.
Ее широко распахнутые глаза вспыхнули огнем, она облегченно вздохнула.
— Смотри мне в глаза, милая. Внимай моим словам. Чувствуй их. Тебе совсем не страшно. Ты в безопасности, тебе тепло и уютно, ты полностью расслаблена.
Пристально глядя на девушку, он отметил, что напряжение частично покинуло ее тело. Веки ее отяжелели и стали смежаться. Он приблизился еще на шаг и нежно коснулся ее щеки.
— Твой разум пребывает в состоянии полнейшего покоя. Ты ослабила контроль, забыла об обязанностях — все это теперь принадлежит мне. Ты знаешь лишь то, что я говорю тебе. Чувствуешь лишь то, что я позволяю тебе почувствовать. Желаешь лишь того, что я приказываю тебе желать.
Глаза девушки закрылись, с губ сорвался едва слышный стон, плечи расслабились.
«Так гораздо, гораздо лучше», — подумал он.
— А сейчас, моя драгоценная, ты хочешь только меня. Ты жаждешь моих прикосновений, моих ласк. Ты хочешь этого больше жизни, сильнее, чем когда-либо чего-либо желала. Не так ли?
— Да, — прошептала она и потерлась щекой о его ладонь.
— Нынешней ночью ты познаешь самое восхитительное наслаждение в своей жизни. Может быть, оно продлится даже несколько ночей. Ты хочешь этого?
— Да, — согласилась девушка.
— Очень хорошо.
Чтобы поощрить свою жертву, он мягко провел рукой по ее щеке и шее, затем спустился ниже, к груди. Ответная дрожь девушки вызвала у него улыбку. Ей будет хорошо с ним. Уж об этом он позаботится. Он проникнет в ее разум, выведает ее сокровенные фантазии и воплотит их в реальность. А когда все закончится, она ничего не будет помнить. Она вернется домой целой и невредимой, а он почувствует себя удовлетворенным и сытым. По крайней мере, на какое-то время.
Девушка поднялась и, расстегнув пуговицы платья, позволила ему соскользнуть с плеч и плавно опуститься на пол к ее ногам. Полностью сосредоточив внимание на ее теле, а не на лице, он наблюдал за тем, как она, не колеблясь ни секунды, снимает бюстгальтер и трусики. Единственное лицо, которое он желал видеть, с любовью взирало на него с портрета, находящегося за спиной девушки.
Он привлек свою жертву к себе, лаская ее одновременно и руками, и разумом, чтобы заставить чувствовать каждой клеточкой тела. Мысленно он проник в ее сознание, чтобы лучше улавливать каждое желание. Она хотела, чтобы он прикоснулся к ее груди, — он так и сделал, поглаживая ее округлости, потом стал перекатывать между пальцами и потягивать ее податливые соски. Уловив ее следующий порыв, он поцеловал ее в губы, затем мягко уложил на диван. Когда бедра ее раскрылись перед ним, он скользнул пальцами в сокрытую между ними глубину, силой разума предвосхищая любое ее устремление. Он мог бы довести ее до точки наивысшего наслаждения, даже не касаясь, но все же предпочел сделать это более привычным способом.