— Взволнована? — спросила Сторми.
— Началом совершенно новой жизни? Да, взволнована. А ты?
— Если бы я не чувствовала себя так же, то ни за что не согласилась бы поехать с тобой. К тому же ну чему тут можно не радоваться, ей-богу? Мы переезжаем в отреставрированный особняк, где будем заниматься частной практикой. Начнем собственное дело.
— Как считаешь, мы преуспеем?
— Иначе и быть не может, — заявила Сторми. — Мы же разослали всем яркие листовки с нашими цветными фотографиями, помнишь? Наше детективное агентство станет таким же успешным, как у Сэма Спейда.[1] К тому же мы горячие штучки.
— О да, — согласилась Максин.
Сторми поджала губы.
— Что-то ты не выглядишь довольной, Макси. У тебя такой вид, словно сердце твое рвется на части.
Макс прислонилась к фургону и принялась обозревать дом, в котором она выросла, его аккуратно подстриженную живую изгородь и газон.
— Боюсь, нам придется совершить две поездки вместо одной. Если бы я доверяла себе настолько, чтобы ехать на этом фургоне за твоей машиной, мы могли бы прицепить на буксир мою машину. Но я не чувствую себя в состоянии сделать это.
— Угу-угу… — Сторми скрестила руки на груди и принялась притопывать ногой, бросая на подругу выразительные взгляды, красноречиво свидетельствующие о том, что она не верит ни одному сказанному слову.
Макс кивнула и, сдаваясь, произнесла:
— Я в самом деле считала, что Лу захочет работать с нами. У нас с тобой есть удостоверения частных детективов и несколько влиятельных покровителей…
— …Большинство из которых уже мертвы, — подмигнув, закончила Сторми.
— Но все это совершенно не впечатляет копа в отставке, за плечами которого двадцать лет службы в полиции.
— Полагаю, тебя в этом мужчине совсем не плечи привлекают, а иная часть тела.
— Это точно. Хотя, подозреваю, даже если я нападу на него и уложу на обе лопатки, это ничуть не приблизит меня ни к его плечам, ни к иным частям тела.
Сторми склонила голову набок и подмигнула Максин. Солнечные лучи отразились от горного хрусталя в ее сережке в носу. Она больше не носила колечко в брови. Пока пребывала в состоянии комы, врачи вытащили это украшение, и дырочка заросла. Чтобы отпраздновать выздоровление, Сторми проколола ноздрю, и Максин новое украшение подруги — крошечный гвоздик — нравилось гораздо больше, чем прежнее, потому что оно очень соответствовало облику Сторми.
— Ты хочешь сказать, — недоверчиво протянула она, — что, пока я лежала в коме, а вы двое в Мэне занимались спасением твоей сестры от печально известного охотника на вампиров и выслеживали стрелявшего в меня подонка, вы так ни разу и не…
— Думаешь, я стала бы скрывать от тебя, если бы между нами что-то произошло?
— Ага, написала бы огромную вывеску, — со вздохом констатировала Сторми. — А теперь ты решила сдаться?
Максин поджала губы.
— Я буду жить в штате Мэн, а Лу, по всей видимости, предпочитает и дальше оставаться в Уайт-Плейнс. У нас нет шансов.
Сторми посмотрела на нее со смесью сожаления и скептицизма в сапфировых глазах.
Максин медленно выпрямилась и, глядя на дорогу, победно улыбнулась.
— Еще не все потеряно. Вон он едет, — произнесла она, кивком указывая на огромный автомобиль, который частично ехал по обочине, потому что дорога была для него недостаточно широка. На подъездной дорожке едва осталось место для арендованного Максин фургона и крошечной красной «миаты», принадлежащей Сторми. «Фольксваген-жук» Максин стоял в гараже.
Когда двигатель автомобиля заглох, воцарилась тишина. Затем раскрылась дверца со стороны водителя, и показался сам Лу, при виде которого у Макс все замерло внутри. Боже, он являл собой удивительное зрелище! Конечно, он изо всех сил старался подчеркнуть, что служба в полиции осталась в прошлом. Максин казалось, что старается он исключительно ради нее. Лу одевался в неизменные мешковатые костюмы с плохо завязанными галстуками, передвигался и говорил подчеркнуто медлительно, являя собой живой пример того, как выглядит мужчина, которому скоро исполнится сорок четыре года. И который несколько староват для двадцатишестилетней девушки. Но она видела его в действии и знала, что созданный им образ не соответствует реальности. Лу Малоун вовсе не был старым, но он являлся чертовски осторожным. Единственное, что еще было живым в этом мужчине, — это его сердце, и Максин всегда стремилась воскресить в нем прочие чувства, хотя и не понимала, зачем ей это нужно. Теперь она осознала, что время ее подходит к концу.