— Не устраивай беспорядка, ладно? Мама и папа меня убьют. — Я поставил тарелку на его тумбочку, когда Джейк кивнул. — Тебе нужно что-нибудь еще?
Он покачал головой и начал есть, а потом сказал:
— Они хотят меня отдать.
Джейк иногда оказывался гораздо более проницательным, чем думали мои родители, и я мысленно выругался за то, что он все услышал.
— Все в порядке, приятель. Они просто разговаривали.
— Ты тоже хочешь, чтобы я ушел? — Его глаза, идентичные моим, поднялись и пригвоздили меня к месту.
— Нет, Джейк. Я не хочу, чтобы ты уходил.
Он молча изучал меня, как будто видел неуверенность в этом заявлении. Мои слова были неуверенными, зыбкими, и я ненавидел мысль о том, что он может это понять.
— Ты желтый, — сказал Джейк ровным и бесстрастным тоном, после чего переключил свое внимание на еду. Он сосредоточился на еде и просмотре фильма, а я вышел из комнаты.
Вернувшись домой, я пошел в свою комнату и взял книгу о цветах ауры, которая у меня была. Я пролистал страницы в поисках желтого цвета, а когда нашел, то прочитал о различных оттенках и их значениях. Джейк никогда не был конкретен. Он никогда бы не смог определить, какой у меня цвет — темный или светлый. Но это не имело значения, так как мои глаза были прикованы к одному слову.
«Надежда».
Глава девятая
— Ты сегодня выглядишь напряженным, — запыхавшись, заметила доктор Траветти.
Она снова опаздывала, и я уже сидел в ее кабинете, когда док пришла. Я наблюдал за ней, пока она ставила кружку с кофе на столик между нашими креслами.
— Держу пари, ты отвалила огромные бабки, чтобы развить в себе эти потрясающие навыки чтения людей, — сардонически пробормотал я, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку кресла.
— О, я люблю, когда мы начинаем сеанс с сарказма. Я знаю, что день будет хорошим.
Я одобрительно кивнул, и мои губы растянулись в ухмылке.
— Отлично, док. Я хорошо тебя учу.
Наступила минута молчания, когда она села и скрестила ноги, приняв свою профессиональную позу. Док нравилась мне больше, когда торопилась и запыхалась. Когда она была более общительной, более человечной. Я подумал, что если бы я был психотерапевтом, то именно так бы и поступил. Никаких этих костюмов и галстуков, и прочей хренотени. Я бы вышел на уровень людей, встречался бы с ними в кафе или еще где-нибудь, разговаривал бы как друг, а не как врач.
Но я бы никогда не стал психотерапевтом. Я не мог спасти даже себя — как, черт возьми, я могу спасти кого-то еще?
— Я тут подумала, — начала док, удобно устроившись в кресле, — может, мы могли бы продолжить с того места, на котором остановились в прошлый раз. Наш сеанс был таким коротким, и мне пришлось так резко прервать тебя...
— Я бы предпочел этого не делать, — коротко ответил я.
— Ну, мне действительно показалось, что мы начали делать успехи, и я подумала... — невинно пожала плечами Траветти.
Я настойчиво покачал головой.
— Знаешь, док, я бы предпочел поговорить о своем дурдоме на выходных, если ты не против.
— О, — она жестом показала, чтобы я продолжал, предоставляя мне слово, — конечно. Валяй.
— Шейн упомянул меня в «Инстаграме» и привлек ко мне кучу внимания. Потом я пошел в клуб и прочитал одно из своих стихотворений, — рассказал я ей.
Ее глаза заинтригованно расширились.
— Ты никогда не показывал мне свои стихи.
— Я их не храню, — сообщил я ей, бесстрастно пожав плечами. — Я пишу их и выбрасываю.
— Это довольно печально, — заметила док.
Я хмыкнул.
— Почему это печально?
— Ты никогда не гордился ими и не хотел бы их сохранить?
— Нет.
— Хорошо, — медленно кивнула она, переваривая услышанное. — Тогда почему ты решил прочитать именно это стихотворение?
— Мне понравилось.
— О чем оно?
— О себе. И о той татуировке.
— Понятно. А ты видел ту женщину... — док опустила взгляд на планшет, пока листала бумаги. — Как ее звали? Одри?
Я склонил голову набок, внезапно заподозрив неладное.
— Как ты узнала, что я снова ее видел?
Она тоже была там?
— Просто делаю предположение, — ответила доктор Траветти, мягко улыбаясь. — Так что же такого ужасного произошло в твои выходные? По-моему, все звучит прекрасно.
— Ну, во-первых, я не хотел видеть Одри.
— Нет?
— Нет, на хрен. Это последнее, чего я хотел.
Она сжала губы, глядя на меня с подозрением. Я легко рассмеялся.
— Какого черта ты так смотришь?
— О, ничего, — доктор Траветти опустила взгляд на лацкан своего пиджака и смахнула невидимую пылинку. — Я просто думаю, что ты действительно хотел ее увидеть.
— О, неужели? — бросил вызов я. — И почему ты так думаешь?
Док подняла на меня глаза, в которых читался вызов, разжигающий огонь внутри.
— Потому что ты прочитал стихотворение, которое никогда не собирался хранить, и так получилось, что это было стихотворение о татуировке, которую ты ей сделал. Ты послал ей «Бэт-сигнал»7, и она ответила на него.
Я усмехнулся.
— Док, никогда бы не подумал, что ты девушка «DC».
Она ласково улыбнулась.
— Лично я фанатка «Марвел», но питаю слабость к Бэтмену.
Кивнув, я указал на нее.
— Китон или Бэйл?8
— Ооо... — доктор Траветти глубоко вздохнула и откинула голову назад. — Это сложный вопрос, но если бы мне пришлось выбирать, я бы выбрала Китона.
Я подался вперед, вытянув кулак.
— То же самое, док.
Усмехнувшись, она стукнула костяшками пальцев по моим.
— Как прошла встреча с Одри на этот раз?
Откинувшись в кресле, я обдумал вопрос. Я вспомнил, как меня толкало и тянуло желание оказаться в ее присутствии. Внутреннюю борьбу.
— Это было трудно.
— Трудно?
— Да, — фыркнул я и отвернулся, чтобы посмотреть в окно. — Было хорошо, пока я не задумался о том, что делаю, и тогда мне захотелось свалить оттуда на хрен.
Она кивнула, медленно и уверенно.
— И почему, по-твоему, ты так себя чувствовал?
Я знал, чего она добивается. Док хотела, чтобы я заглянул глубоко внутрь себя, извлек секреты из самых темных уголков моего сердца, а затем раскрыл их ей. Потому что это была ее работа — понять меня и исправить. Но я уже знал ответ на ее вопрос и, не колеблясь, заявил:
— Потому что я не заслуживаю хороших вещей, а Одри... — протяжно выдохнул я. — Ну, она хорошая девушка.
— И это возвращает нас к нашему последнему сеансу. Ты не даешь себе шанса. Ты не позволяешь себе чувствовать себя хорошо, гордиться, радоваться... — она покачала головой и постучала кончиком ручки по доске для записей. — Нам нужно...
— Я еще не закончил рассказывать тебе о своих выходных.
Док вздохнула и перевела взгляд на часы, тикающие на стене.
— Ладно, прости. Продолжай.
Я сглотнул и поспешил заговорить, пока она снова не начала вклиниваться.
— Я хорошо проводил время с Одри, пока это продолжалось, а потом свалил оттуда, прежде чем успел натворить что-нибудь по-настоящему глупое. И знаешь, я начал жалеть об этом на следующий день, в воскресенье. Я начал спрашивать себя, почему я не мог потусоваться еще? Но потом я пошел к родителям на ужин. Джейк устроил скандал, ты знаешь, я рассказывал тебе о его перепадах настроения.
— Да, ты упоминал о них, — сочувственно кивнула док.
Я схватился за шею вспотевшей ладонью.
— Очевидно, это было продолжением того, что происходило весь день, и мои родители сказали мне, что, по их мнению, его нужно поместить в какое-то место, — с отвращением выплюнул я.