— Нет, но ты с ней встречался. И это здорово. Я так горжусь тобой.
Горжусь. Горжусь. Я мысленно повторил это слово. Потом попытался вспомнить, когда в последний раз кто-то говорил мне, что гордится мной. И ничего не вспомнил, хотя мое сердце теперь переполняли приятные слова и доброта.
— Итак, расскажи мне, как все прошло.
Я пожал плечами, цепляясь за это слово — гордость.
— Все было хорошо, я думаю. Я вел себя с ней, как козел, но...
— Почему ты вел себя, как козел?
— Потому что я хотел, чтобы она ушла.
— И почему же?
Тяжелый вздох вырвался из моих легких, когда все хорошее испарилось из моих пор.
— Потому что, док, я был пьян, а она не заслуживает того, чтобы проводить время с таким куском дерьма, как я. И все же я не смог заставить ее уйти, что бы я ей ни говорил. Она не хотела уходить. Так что мы пошли прогуляться и в итоге оказались у меня дома.
— Ух ты. Много взлетов и падений, да? — И вот она снова начала писать.
— Можно и так сказать, — пробормотал я. — Это было как... как йо-йо или что-то в этом роде. В одну секунду я не хотел, чтобы она уходила, а в следующую был в двух секундах от того, чтобы вытолкать ее за дверь. И так было всю долбанную ночь, пока мы... эээ...
— Ты можешь говорить здесь все, что хочешь. Ты это знаешь.
Затем док добавила:
— Все, что тебе удобно.
— Я трахнул ее, — признался я, проведя рукой по волосам.
— И?
Мои глаза расширились, а уголок рта приподнялся в ухмылке.
— Какого хрена, док? Я никогда не считал тебя извращенкой.
Она непринужденно рассмеялась.
— Я не прошу подробностей, если только ты сам не захочешь их рассказать по какой-либо причине. Просто спрашиваю, что ты почувствовал, переспав с ней? Что произошло потом?
— Было приятно, — тихо признался я. — И она осталась. У меня никогда не оставалась женщина, так что... — Я пожал плечами, прежде чем повторить: — Это было приятно.
— Это здорово, Блейк. — Ее голос был таким мягким и искренним, но между буквами и словами было что-то еще. Грусть? Ревность?
— Да, так и было, — насмешливо ответил я, переводя взгляд на окно и площадь Дерби. — Пока на следующее утро не позвонила мама и не напомнила мне, почему я не могу наслаждаться. Почему не могу хорошо выспаться и заняться сексом с женщиной, которая мне нравится. Потому что у меня есть приоритеты и прочая хрень. А потом, — хмыкнул я, покачав головой, — эта фигня с ее крестиком...
В писанине доброго доктора наступила пауза.
— А что с крестиком?
— Я нашел ее крестик у себя дома. Должно быть, он сорвался с ее шеи или что-то в этом роде. И как, блядь, я должен воспринимать это дерьмо?
Откинувшись на спинку кресла, доктор Траветти пристально посмотрела на меня.
— Что ты имеешь в виду, говоря, как ты должен это воспринимать?
— Док, — я протянул руку к кофейному столику между нами, — эта долбанная штука просто лежала у меня в гостиной. Я даже не могу вспомнить, когда эта хреновина могла упасть, но она была там, словно просто ждала, когда я, блядь, найду ее. Это не может означать ничего хорошего... верно? Это, наверное, какая-то поебень с дурными предзнаменованиями.
— Но я думала, что ничто ничего не значит, — напомнила мне док, и в ее глазах мелькнул намек на вызов, когда она повертела в руках кончик ручки. — Все случайно и бессмысленно.
— Ну, да, но я имею в виду... — Я прочистил горло и сцепил руки. — Я просто хочу сказать, что...
«Что, черт возьми, я говорил?»
Я сжал губы и изучил свои руки. Чернильные линии, некоторые из которых поблекли, и складки на костяшках пальцев. Ногти и ладони. В них не было ничего интересного, ни в чернилах, нанесенных на слои моей кожи, ни в линиях, проходящих по моим ладоням, но они отвлекали, и я ценил их за это.
— Блейк?
— Да, — провел пальцем по тыльной стороне одной руки. Снова и снова обводя глазное яблоко ворона.
— Я думала, ты не веришь в приметы.
— Не верю, — настаивал я, но голос был слабым. Мой голос, моя уверенность, моя решимость отвергнуть веру и все, что с ней связано, — слабы.
— Тогда почему ты закрываешься?
Я поднял на нее взгляд, оторвавшись от изучения грязи под ногтем.
— Потому что просто подумал, что если бы были знаки и какой-нибудь гребаный бог пытался бы мне что-то сказать, я бы мог быть убежден, что это он и есть.
— Понятно, — кивнула док. — И что, по-твоему, он пытался тебе сказать?
— Держаться от нее подальше, — без колебаний ответил я.
Доктор Траветти понимающе кивнула, а затем прищурила глаза.
— Может быть. Но позволь мне спросить тебя, Блейк. Что ты собираешься с ним делать?
— С крестиком? — Она кивнула, и я продолжил: — Ну, я должен вернуть Одри эту вещь, верно? То есть он явно что-то для нее значит, так что должен найти способ вернуть его.
— А если бы ты не нашел крест, был бы ты так настроен увидеть Одри снова?
На мгновение задумался. Был бы я настроен? Секс был хорош, сон прекрасен, но нашел бы я ее для второго раунда? Нашел бы ее вообще, чтобы поговорить или выпить? Я не сомневался, что ответ будет отрицательным, и мне не нужно было этого говорить. Это слово было ясно написано у меня на лице, и доктор Траветти кивнула.
— Хорошо. Значит, возможно, крестик действительно является предупреждением, ты можешь быть прав, — согласилась док, кивнув. — Или, может быть, это что-то еще.
— Да? Например?
— Может быть, это приглашение.
* * *
— Джейк, дружище. — Я протянул ему рюкзак. — Давай, пойдем.
Джейк продолжал сердито расхаживать по гостиной, несмотря на мои уговоры.
— Не пойду. Не пойду сегодня.
— Почему ты не пойдешь?
— Мисс Томас заболела. Она не вернется. Мисс Томас больше нет.
Я вздохнул и ущипнул себя за переносицу. С тех пор как забрал его из сада в понедельник вечером и разбудил сегодня утром, только и слышал, что мисс Томас ушла из школы раньше времени. У нее был синусит, и она слишком поздно поняла, что недостаточно здорова, чтобы справляться с такими, как мой брат и его приятели. И все бы ничего, если бы Джейк мог справиться с переменами. Но если в его жизни что-то менялось, это приводило к ужасающим последствиям.
— Мисс Томас не умерла, Джейк. Ей просто нужно побыть дома пару дней, пока она не поправится. Она скоро вернется.
Он горячо покачал головой.
— Она больна, она ушла. И никогда не вернется. Ее больше нет.
— Черт побери, — пробормотал я себе под нос, быстро осознав, что вероятность того, что он сегодня пойдет в сад, ничтожно мала.
Наших родителей не было дома весь день, и его нельзя было оставить без присмотра. Мне придется присматривать за ним, и это хорошо, но как быть с работой? Сегодня у меня было назначено три встречи, и я не мог отменить их, если только это не было действительно срочно, а было ли это действительно срочно?
Я обдумал вопрос, а затем бросил рюкзак Джейка на диван.
— Ладно, не ходи, — смилостивился я, направляясь к двери. — Пошли.
— Куда мы идем, Блейк?
— Мне все равно, если ты не пойдешь в сад, — сказал я ему, — но тогда ты пойдешь со мной на работу.
* * *
— Что это за чертовщина, Блейк? — Гас, мой босс, скрестил руки на груди и искоса взглянул на моего брата, пока тот смотрел «Тигренка Даниэля» на своем айпаде. — Это не день «Приведи брата на работу», старик.
— У меня не было выбора. Либо это, либо отгул. — Мы встретились взглядами, когда я сел на свой табурет. — Что бы ты предпочел?
Гас попытался закатить глаза, тяжело вздохнув, но ничего не сказал. Я был его дойной коровой, его протеже, и он бы ни за что не предпочел, чтобы я взял выходной.
— Так чем же он будет заниматься весь день?
— Ты на это смотришь.
— И это все? Он просто будет смотреть всякое дерьмо на этой штуке?