— О Боже, Блейк. — Одри едва могла говорить, ее голос звучал не громче шепота, когда она подошла ближе и обхватила меня за запястье. — Я даже не знаю, что сказать. Я просто... — ее голос дрогнул, и она прочистила горло, — я просто чувствую, что ничего из того, что я могу сказать сейчас, не будет достаточно хорошим.
Я покачал головой и высвободил свое запястье из ее хватки. И ожидал увидеть на ее лице выражение обиды, но этого не произошло. Одри просто наблюдала за мной, такая терпеливая и принимающая все, что я собой представляю, и никак не мог понять, как она могла это делать.
— Ничего не говори, — сказал я ей. — Мне это и не нужно. Черт, я даже не хочу, чтобы ты это делала. Мне просто нужно было снять с себя это дерьмо.
— Тебе стало лучше?
Я покачал головой.
— Нет. Не совсем, — признался я. — Думаю, даже приятно, что теперь кто-то еще знает. Эта гребаная ветка ударила его по голове, и он чуть не умер. Черт, да он должен был умереть, учитывая все обстоятельства, и все из-за меня. Так что да, это моя вина, что последние десять лет своей жизни я только и делал, что заботился о нем, потому что на его месте должен был быть я. Не он — я.
Я поспешно отодвинулся от нее, чтобы снова присесть на ступеньки крыльца. Одри медленно подошла и села рядом со мной.
— О, Блейк, — тихо сказала она, положив руку мне на плечо, — я понимаю, что ты испытываешь чувство вины, но это был несчастный случай. Твоя жизнь не должна останавливаться только потому, что...
— Да ну? — повернулся к ней. — А как насчет его жизни? Она состоит из просмотра телевизора, прослушивания музыки и игр с его собакой. И если это единственная жизнь, которая у него может быть, то почему у меня она должна быть лучше?
На лице Одри отразились жалость и печаль, и она покачала головой.
— Если у тебя будет лучшая жизнь, то и у него тоже.
— Как, черт возьми, ты это себе представляешь?
Она слегка улыбнулась и провела рукой по моим плечам. Когда ее висок коснулся моей руки, я закрыл глаза и попросил никого наверху, чтобы он позволил мне оставить это. Так долго, как только смогу, так долго, как мне было позволено.
— Заботиться о ком-то — значит заботиться о себе, а это включает в себя и собственное счастье. И я знаю это, потому что, когда я счастлива, счастлив и Фредди, — тихо объяснила Одри. — Значит, если бы ты был счастлив, Джейк тоже был бы счастлив.
Я проглотил эту информацию, позволив ей осесть в моем нутре, а затем прижался щекой к ее макушке.
— Откуда ты знаешь, что это сработает?
— Я не знаю, — призналась Одри. — Но я просто предполагаю, потому что Бог доверил мне заботиться о Фредди, а тебе — о Джейке.
Глава двадцать первая
— Тут мило, — прошептала мама рядом со мной.
— Да. Конечно, — без особого энтузиазма, хотя и неохотно, согласился я, пока мы шли за Мэгги, помощником директора «Шейди Эйкрс», по коридору в сторону спортзала учреждения.
«Шейди Эйкрс» был воплощением яркости и дружелюбия. Персонал был внимательным, ласковым и отзывчивым, а после того как я стал свидетелем того, как с одним из жильцов случился нервный срыв прямо посреди кафетерия, понял, что они еще и терпеливы. Я знал, что если Джейк будет жить здесь, они будут заботиться о нем и делать то, что будет лучше для него, но я все еще не был до конца уверен, что жить здесь — это правильный выход для него.
После разговора с Одри на крыльце и всех этих рассуждений о Боге я нерешительно начал думать, что, возможно, она в какой-то степени права. Какое качество жизни я обеспечивал ему, проходя через каждый день? Джейк знал, что я не был счастлив. Он всегда знал мои цвета, чтобы, черт возьми, это для него ни значило, и как это могло не влиять на его настроение?
Джейк шел позади нас, в наушниках у него звучал его любимый альбом Walk the Moon. Он молча изучал каждую дверь, каждую комнату, и мне захотелось проникнуть в его мысли, чтобы узнать, о чем он думает и что чувствует. Но выражение его лица всегда оставалось нейтральным и невозмутимым, и это только усиливало мое разочарование.
— А вот и тренажерный зал, — объявила Мэгги, обводя рукой ярко освещенную комнату, заставленную тренажерами.
— Куда ведет эта дверь? — спросил отец, указывая на стеклянную дверь в другом конце комнаты.
— Это, — начала Мэгги, скрестив руки на груди, — ведет в наш крытый бассейн. Водная терапия очень помогает некоторым нашим жителям.
— Джейк так и не научился плавать, — проницательно заметила мама.
— О, это нормально! Многие из наших жителей не умеют плавать. Но, — продолжила Мэгги, — тем, кто умеет, это очень нравится.
Отец прошелся по тренажерному залу, трогая скамьи и силовые тренажеры, словно проверяя их качество на наличие изъянов. Затем одобрительно кивнул и посмотрел на меня.
— Это отличные штуки, Блейк, — сказал он. — Тебе стоит посмотреть.
— Я смотрю на это, папа.
— Да, но ты мог бы испытать его. Убедиться, что он хорош, понимаешь?
Я фыркнул.
— Ага, пап. Давай я сейчас сделаю для тебя несколько повторений, — язвительно ответил я, но прошел дальше в комнату, чтобы быть ближе к оборудованию и порадовать его.
Хотя мне всегда было трудно понять свою мать, я знал, что отец старался облегчить жизнь не только Джейку, но и мне. Он знал, что мне потребовалось немало усилий, чтобы воспринять эту идею, поэтому на каждом этапе своего пути он искал моего одобрения. От спален до комнат отдыха, отец всегда спрашивал, что я думаю, нравится ли мне все это, как будто это я переезжал сюда, а не мой брат.
Хотя я ценил эти редкие усилия, легче мне от этого не стало. Скорее, это усложнило задачу, поскольку я все больше и больше понимал, что они оба уже приняли решение.
— Итак, что ты думаешь? — спросил папа, подтверждая мою мысль.
— Да, здорово, — ответил я, проводя рукой по штанге. — Если Джейк начнет поднимать тяжести, он всем нам задницы надерет, — попытался пошутить я, и папа ответил на это тихим смешком.
— Ага, скажи? Да поможет нам Бог.
Отец придвинулся ко мне и коснулся губами моего уха.
— Я думаю, мама хочет заполнить бумаги, прежде чем мы уедем. А ты что думаешь?
Ощущение тошноты в животе было неописуемым, но все, что я мог сделать, это пожать плечами и сказать:
— Не думаю, что мое мнение имеет какое-то значение, не так ли?
— Не говори так, Блейк. Ты же знаешь, что нам не все равно.
— Нам? — бросил вызов я, ожесточив свой взгляд.
Он виновато улыбнулся и пожал плечами, отвечая на мой вопрос без слов.
Я вздохнул, заставляя себя избавиться от своего защитного гнева.
— Тебе не кажется, что вы торопитесь? Есть и другие места. Черт, есть и другие варианты. А вы, что? Просто бросите его в первом попавшемся?
Он вздрогнул, и я понял, что задел его. Мои слова задели его, а мне этого не хотелось.
— Прости, — начал извиняться я, но отец покачал головой.
— Я попробую поговорить с твоей мамой.
Вздохнув с облегчением, я повернулся лицом к двери и увидел Джейка. Он не сводил с меня глаз, сжимая в одной руке айпод, а в другой наушники. Нахмурив брови, я подошел к нему и спросил:
— Как дела, приятель?
Он встретил мой взгляд своим знающим взглядом. Тот самый, который никогда не выводил меня из себя.
— Ты синий.
— Синий? — я нахмурил брови, и он кивнул.