— Тебе придется сделать со мной что-то действительно ужасное, чтобы заставить меня отказаться от тебя. И ересь, которую ты несешь, когда злишься, не поможет.
— Почему, черт возьми, нет? — спросил я, неуверенный, что когда-либо на свете был кто-то более удручающе великолепный, чем она в этот момент.
— Потому что ты ошибаешься, Блейк. Я знаю тебя. И знаю, что ты не такой мудак, каким кажешься.
Моя оборона ослабла, когда я сдался, опустив плечи.
— Да? И откуда, черт возьми, ты это знаешь?
— Потому что, пока ты думаешь, что украл все у своего брата, он подарил тебе сердце. И я вижу, насколько оно хорошо и прекрасно. Это проявляется в твоем творчестве и в твоей преданности ему. И это самое честное, что есть в тебе.
Я сжал губы, борясь с желанием схватить одну из бутылок ликера, стоявших на полке в пределах досягаемости.
— Даже у Джеффри Дамера было сердце, — выдавил я из себя, преодолевая внезапный приступ эмоций.
— Да, — ответила она с мрачным кивком, — но это не Джейк, и в этом нет ничего нечистого.
И с этим я не мог поспорить.
Глава двадцать четвертая
— Тебе необязательно открывать его сейчас, — сказала Одри перед уходом, — и это не имеет большого значения. Просто мелочь.
Подарок остался лежать на прилавке, когда она встала на носочки, чтобы поцеловать меня в щеку.
— С днем рождения, Блейк.
Я все еще слышал ее голос, даже сейчас, спустя несколько часов. Все еще чувствовал мягкое прикосновение ее губ к своей коже. Я уставился на подарок, который все еще лежал на столе, там, где она его оставила. В прошлый раз, когда Одри оставила что-то в моем доме, это было похоже на проклятие, но этот подарок ощущался как крупица надежды, которую я еще не был уверен, что заслужил. Но мне хотелось чувствовать себя достойным. Хотелось броситься к нему с распростертыми объятиями, но, черт возьми, я был слишком стар. Слишком много лет мне что-то вбивали в голову, и пары лет терапии и одной хорошей женщины было недостаточно, чтобы стереть все с лица земли. Не так скоро.
Теперь, оставшись один, я мог спокойно все обдумать. Расхаживал по кухне и бросал тоскливые взгляды на подарок.
— Ты ведешь себя охренительно тупо, — пробормотал я вслух, качая головой от отвращения и смущения из-за собственной нерешительности. — Просто открой эту долбанную штуку. — И с этим последним ободрением я бросился к свертку и разорвал бумагу, прежде чем успел отговорить себя от этого.
В руке я держал блокнот. Не дешевый блокнот со спиральным переплетом или тетрадь для сочинений, как у меня было в школе. Это был хороший блокнот в прочном переплете и на плотной бумаге. Такой можно купить в книжном магазине. На обложке красовался реалистичный череп, белый на черном, а под черепом была цитата, нацарапанная серебристым металликом:
«Чтобы возвысить душу, необходима поэзия». ~ Эдгар Аллан По
С блокнотом в руках я забыл о дыхании, о том, что оно необходимо мне, чтобы выжить, и когда у меня, наконец, не осталось выбора, кроме как вздохнуть, содрогнулся от волнения. Не знаю, что я ожидал найти внутри всей этой оберточной бумаги, но только не это. Это было продуманно и подобрано специально для меня, с учетом моих вкусов, и, черт возьми, если это не было самой ценной вещью, которую я когда-либо держал в руках.
Когда я собрался с мыслями и мое сердце успокоилось, открыл обложку и увидел там, написанное веселыми девчачьими каракулями, стихотворение:
То, что здесь написано,
должно быть сохранено.
Когда ты уползешь,
В свои тени глубокие,
Когда время, которое у тебя есть,
Когда кажется слишком много,
Когда ты содрогаешься от
прикосновения возлюбленной.
Не бойся
позволить боли утонуть,
Просто всегда помни,
Ее можно отпустить на бумаге.
И однажды,
когда боль утихнет,
Открой эту книгу,
Чтобы увидеть, как далеко ты продвинулся.
~ О. Р.
Я сглотнул комок эмоций, застрявший у меня в горле, моргнул и прикусил губу, глядя на густые черные чернила. На все эти точки над «И». И я знал, без малейших сомнений, что это, несомненно, самый ценный подарок, который я когда-либо получал.
* * *
Я: Тебе не стоило ничего мне дарить.
Одри: Ты открыл его?
Я: Открыл.
Одри: Тебе не нравится? Я очень надеюсь, что его не ненавидишь.
Я: Ты всю ночь об этом беспокоилась?
Одри: Уф. Это сложный вопрос, и мне он не нравится.
Я: Как ты думаешь?
Одри: Если я скажу «да», то буду похожа на одну из тех приставучих, надоедливых девчонок. Но если скажу «нет», это будет звучать так, будто мне все равно, а мне определенно не все равно.
Я: Я бы сказал, приставучей, но не слишком надоедливой.
Одри: О, боже. Это заставляет меня чувствовать себя НАМНОГО лучше, спасибо.
Одри: Так... подарок не понравился тебе?
Я: Нет.
Одри: Ты просто так это говоришь?
Я: Нет.
Одри: Ты можешь сказать мне, если тебе он не нравится, знаешь ли.
Я: Ты уже подошла к опасной грани надоедливости.
Одри: Прости. Ничего не могу с собой поделать. Я стараюсь не быть одной из этих девушек, но я все еще девушка, понимаешь?
Я: Я понимаю.
Я: В любом случае, я просто хотел написать тебе, чтобы поблагодарить.
Одри: Не за что.
Я: Не только за подарок, но и за все сегодняшнее. Ты помогла сделать день рождения Джейка по-настоящему замечательным, и я просто хотел сказать тебе, что очень благодарен.
Я: Особенно за то дерьмо за ужином. За это я особенно благодарен.
Я: Мне нелегко говорить эту хренотень лично. Легче написать, наверное. Так что, да. Вот так.
Я: Одри?
Одри: Да, извини. Я здесь.
Одри: Не за что, Блейк. И ты можешь писать мне, когда захочешь.
Я: Круто. В любом случае, я иду спать. Спокойной ночи.
Одри: Спокойной ночи.
Одри: И кстати, в следующем году мы с Фредди обязательно поздравим тебя с днем рождения. Просто, чтобы ты знал.
Глава двадцать пятая
К несчастью, Одри оказалась ужасной певицей. Абсолютно ужасной. Тем не менее, ей, казалось, было наплевать на то, что она звучала как умирающая кошка во время течки, когда иронично подпевала Мадонне песню «Like A Virgin» с пассажирского сиденья моей машины. И именно это мне понравилось больше всего — то, что ей было все равно. Даже когда не могла попасть в высокие ноты, она все равно излучала уверенность.
— Мне нравится эта песня, — вздохнула Одри.
— А мне нет, — фыркнул я.
— Ладно, — протянула она. — Тогда почему бы тебе не поставить что-нибудь, что ты хочешь послушать?
— Ты не хочешь слушать то, что хочу слушать я, так что не беспокойся об этом.
— Не стоит так думать. Ты понятия не имеешь, какая музыка мне нравится.
На секунду я оторвал взгляд от дороги, чтобы посмотреть на нее.
— Тебе не понравится моя музыка.
— Попробуй!
Фредди раздраженно застонал с заднего сиденья, и Одри повернулась, чтобы посмотреть на него.