— Да ладно, — удивленно вытаращил глаза папа. — Это невероятно. Как тесен мир, а?
— Расскажи мне об этом, — пробормотал я, покачав головой.
Мы стояли в тишине, наблюдая, как мальчик, мужчина и собака бегают по двору с завидной энергией. Я не мог понять, как это мы с Джейком могли быть одного возраста, когда одного вида того, как он катается по двору и гоняется за маленьким мальчиком, было достаточно, чтобы измотать меня. Впрочем, когда я в последний раз пытался это сделать?
Так что, все еще скрестив руки на груди, я направился к лестнице и спустился на траву. Джейк остановился при виде меня, и на его лице появилось изумленное выражение. Встретившись с ним взглядом, я развел руки в стороны, выпрямляясь, и предупредил:
— Лучше беги, приятель, потому что я иду за тобой.
Но вместо того чтобы убежать, Джейк радостно ухмыльнулся и побежал прямо ко мне, врезаясь своим огромным телом в мое. Мы упали на землю и какое-то время боролись, прежде чем Фредди навалился сверху.
— Блейк тоже боится щекотки! — сообщил Джейк, впиваясь пальцами в мои бока, а когда Фредди с коварным намерением присоединился к нему, я, кажется, никогда в жизни не смеялся так сильно.
* * *
— Вы, мальчики, грязнули, — заметила мама с кислым выражением лица.
Она не лгала. Всего через десять минут у меня была грязь под ногтями и размазана по лицу, а Джейк и Фредди выглядели еще хуже. Но хотя мама никогда не любила, чтобы мы пачкались, даже в детстве, Одри мягко рассмеялась и взяла за плечо Джейка и Фредди.
— Давайте, ребята, приведем себя в порядок перед ужином. Блейк, ты идешь?
— Ага, — ответил я, на мгновение встретившись с маминым взглядом, прежде чем направиться в сторону ванной.
Мы с мамой не разговаривали с Хэллоуина, и, если не считать кратких приветствий, когда виделись на неделе, наше общение было минимальным. Я не мог понять, раздражена она до сих пор или нет, но, зная ее, мог сказать, что так оно и было, и будет еще какое-то время.
Я втиснулся в ванную вместе с Одри, Джейком и Фредди. Джейк уселся на сиденье унитаза, в то время как Одри подняла Фредди, чтобы усадить его на туалетный столик рядом с раковиной, а я занял место у дверного косяка.
— Что вы, ребята, там делали? — спросила она, открывая кран и беря мыло.
— Блейк с нами бегал, — ответил ей Джейк. — Блейк никогда не бегает.
— Я размазал грязь по его лицу, — сообщил Фредди с гордой ухмылкой.
Она оглянулась через плечо и улыбнулась мне.
— Я вижу.
Одри оттерла грязь с рук и лица Фредди, затем поцеловала его в лоб, поставила на ноги и выпроводила из ванны. Когда она принялась за Джейка, я остановил ее.
— Эй, тебе не нужно этого делать. Я сделаю.
— О, перестань. Я не против, — настаивала Одри, взяв подбородок Джейка в одну руку, а мочалку — в другую.
Это было невинное и обыденное занятие, ничем не отличающееся от того, что я или его учителя делали для него каждый день, но это казалось чем-то большим. Это казалось серьезным, как настоящее обязательство, и я знал, что был слишком близок к краю и рисковал свалиться в пустоту, с которой не был готов справиться.
Чтобы отвлечься, я взглянул в зеркало и фыркнул, увидев свое отражение. На одной щеке, словно боевая раскраска, виднелись полосы грязи, а на другой — отчетливые отпечатки маленьких пальчиков.
— Фредди меня здорово отделал, — рассмеялся я, качая головой.
— Да, реально, — согласилась она, вытирая щеки Джейка.
Затем в комнате воцарилась опасная тишина, когда Одри закончила вытирать ему лицо. Когда она закончила, я напомнил ему, чтобы тот вымыл руки, и мы с Одри стояли и наблюдали за тем, как Джейк мыл и ополаскивал руки.
— Иди и помоги маме накрыть на стол, — сказал я ему.
Он поднял голову и многозначительно кивнул.
— Ладушки. — И он ушел, оставив нас одних и открыв перед нами слишком много возможностей.
Я включил воду и принялся мыть лицо и руки, чувствуя при этом ее взгляд на своей спине. Все, о чем я мог думать, — это то, что мы с ней не оставались наедине уже неделю. Неделю, с тех пор как я напился и поцеловал ее. Неделя, с тех пор как переспал с ней, а потом узнал, что она мама. Неделя — не такой уж большой срок, но с ней, прямо сейчас, мне казалось, что прошла целая вечность. Все это время между нами было расстояние, и мои влажные руки умоляли прикоснуться к ней снова.
— Я рада, что ты пригласил нас сегодня, — сказала она тихим голосом, шагнув вперед и встав рядом со мной. — Фредди очень хорошо проводит время. Он всю неделю не переставал говорить о Джейке.
Я поскреб ногти и рассмеялся.
— Джейку он тоже нравится. На днях он рассказал мисс Томас о своем новом маленьком приятеле, — я посмотрел в ее улыбающиеся глаза и добавил, — его слова. Наверное, Джейсон рассказал ей о...
— Я ей рассказала, — поспешно призналась Одри. — Я позвонила Джейсону, чтобы сказать, что не смогу привезти Фредди до воскресенья, и Эми — мисс Томас — сняла трубку. Это просто вырвалось само собой.
— Да, все в порядке, — сказал я, пожав плечами.
— Я не знала, хочешь ли ты, чтобы она знала, но просто не могла держать это в себе. Знаю, что ты очень замкнутый, но...
— Одри. Правда, все в порядке. И вообще, Джейку это нравится. Он не очень понимает, что такое мачеха, но считает, что это здорово, что постоянно видит вторую маму Фредди.
Одри тихонько засмеялась, кивнув головой. Во время паузы в разговоре я сосредоточился на том, чтобы смыть грязь с лица, затем схватил полотенце с вешалки, чтобы вытереться. Одри посмотрела на меня и тихонько хихикнула, покачав головой.
— Ты пропустил пятно, — сказала она.
— Что?
Я посмотрел в зеркало и осмотрел свое лицо, пока не заметил черное пятно прямо над бородой.
— Чертовщина какая-то, — проворчал я и снова включил воду.
— Давай я сама, — настаивала она, взяв мочалку, которую использовала для Фредди и Джейка, и снова подставила ее под кран, после чего выключила воду.
Мне хотелось возразить и напомнить ей, что я не ребенок и не неспособный, но слова не шли с языка, когда она положила ладонь мне на плечо, приподнимаясь на цыпочки. Прохладная влажная ткань нежно коснулась моей щеки, и Одри осторожно стерла пятно с моего лица. Я смотрел на нее, не отрывая взгляда. Это был момент, он принадлежал нам, и, не говоря ни слова, я взял мочалку из ее руки и бросил в раковину. Одри скользнула пальцами по моей щеке и бороде, а затем потянулась к волосам, когда я обхватил ее лицо ладонями и притянул к своим взволнованным губам.
Раньше поцелуй с Одри был актом пьяного желания. Ненасытный голод, который захлестнул нас волной нужды. Я днями думал, найду ли когда-нибудь в себе мужество обнять ее, будучи трезвым, и хватит ли у меня смелости позволить ей почувствовать вкус моей честности на языке без того, чтобы джин испортил его. Но теперь я целовал ее медленно, страстно и терпеливо, запоминая каждое движение ее губ и каждое движение кончиков ее пальцев, касавшихся моих плеч и волос. Держал ее лицо, прижимая к своим губам, и надеялся, что никогда не расцеплю их, а ее руки будут обвиваться вокруг моей шеи, чтобы удержать меня.
Одри приоткрыла рот, приветствуя вторжение моего языка сдавленным стоном. Это было приглашение, которое я с радостью принял, в то время как в моей груди бешено колотилось кричащее сердце. Оно говорило мне, что это слишком хорошо, слишком реально, слишком трезво, и что мне нужно отступить, отойти подальше, пока не бросился в глубокую воду, не научившись плавать. Но я не мог удержаться и притянул ее ближе, погружаясь глубже и крепче прижимаясь. Просто не мог отпустить ее, и, возможно, это было бы нормально, если бы она была рядом, чтобы не дать мне утонуть в ее пучине.