Одри поцеловала Фредди в лоб, и я увидел, как шевельнулся ее рот, когда она что-то сказала.
«Будь хорошим мальчиком».
«Помни о хорошем поведении».
«Не доставляй отцу хлопот».
Я представил, что она могла ему сказать. Вспомнил, что когда-то давно говорила мне моя собственная мать, до того, как она стала говорить только о том, что я делаю неправильно, или о том, что со мной могут сделать.
Одри стояла и разговаривала с Джейсоном, в то время как Эми вела Фредди внутрь. Они кивнули друг другу, улыбнулись, и он сжал ее плечо, прежде чем наклониться и поцеловать в щеку. Раскаленный докрасна огненный шар мгновенно охватил мой желудок при виде этого зрелища, которое мог расценить сейчас только как интимное, и к тому времени, когда ее рука коснулась ручки на дверце машины, я уже кипел от хищной зависти.
Мы ехали в тишине под песню «One» группы Metallica — подходящий саундтрек для моего плохого настроения. Каждый раз, когда смотрел в сторону Одри, все, что я мог себе представить, — это его губы на ее щеке и его член у нее во рту. И все это время понимал, что, если бы моя мать не упомянула об этом, мне было бы наплевать. И чем дальше ехал, тем больше злился, пока не понял, что ночь кончилась и мне пора завязывать, пока я не поссорился с ней из-за хрени в моей тупой башке, о которой она не подозревала.
— Эм... — Одри обеспокоенно посмотрела на меня, когда я подъехал к ее квартире.
Это не входило в план. Мы должны были вернуться ко мне домой, подальше от ее соседей и родителей.
— Я неважно себя чувствую, — солгал я, не в силах встретиться с ней взглядом.
— О, — ответила она, а затем перевела взгляд обратно на дом. — Ты хочешь...
Я решительно покачал головой.
— Нет. Мне, наверное, лучше пойти домой.
Я ожидал кивка, изумленного выражения неприятия и обиды, может быть, поцелуя в щеку. Ожидал, что она уйдет, полагая, что больше никогда не услышит обо мне.
Но она не ушла.
Вместо этого Одри потянулась через консоль, положила руку мне на бедро и сказала:
— Блейк, ты не обязан говорить со мной, если не хочешь, и не обязан рассказывать, что не так. Но не уходи. Пожалуйста. Пойдем со мной в дом.
Не знаю, как она догадалась, что мне не по себе. Возможно, я никогда не пойму, как Одри смогла заглянуть за пределы моей внешности и в черноту моего мозга. Но точно знал, что еще месяц назад проигнорировал бы ее мольбу. Тогда я бы заставил себя убраться подальше от нее, несмотря на крики в моей голове о том, чтобы меня обняли и заботились. Но то было тогда, а это — сейчас. И прямо сейчас я проглотил затвердевший комок в горле и кивнул.
Мои ноги были отяжелевшими, пока Одри вела меня к своей двери, отягощенный ревностью и горячей яростью, пустившими корни во мне. Но когда ее рука, теплая и ласковая, легла на мою, я позволил негативу начать рассеиваться. Только сейчас, только сегодня вечером. И к тому времени, когда мы дошли до ее двери, я уже призывал ее чистоту рассеять всю тьму в моем сознании. Слова матери казались далекими, закрытыми снаружи и в холоде, пока крепкие объятия Одри тянули меня в светлое и безопасное место.
Как только мы вошли в ее квартиру, она обняла меня за талию и запечатлела поцелуй на моей груди. Представил, как биение моего сердца отдается в ее устах, доказывая, что я жив, гораздо более живой с ней. Я поцеловал ее в макушку и вдохнул аромат ее волос, втягивая его в себя и позволяя ему еще больше приблизить меня к эйфории.
Одри убрала руки с моей талии и переплела свои пальцы с моими.
— Пойдем, — прошептала она, увлекая меня в ту часть своей квартиры, куда я никогда раньше не заходил.
— То есть сегодня мы не будем спать на диване? — поддразнил я хриплым голосом.
Одри покачала головой, уголки ее губ слегка приподнялись в темноте.
— Не, не сегодня.
Одри провела меня в свою спальню и включила свет, чтобы показать маленькую комнату, в которой едва хватало места для ее кровати с балдахином и комода. Здесь было уютно и по-домашнему. Матрас был покрыт сшитым вручную одеялом и горой подушек, которые так и звали меня, а на каждой из четырех стоек висели шарфы, шапки, бюстгальтеры и свитера. Стены и зеркало были увешаны фотографиями и сувенирами, а на комоде стояли флаконы с духами, косметика и шкатулка с драгоценностями, которую невозможно было закрыть, настолько она была переполнена. Я восхищенно хихикал, глядя на комнату, а Одри прислонилась к одной из стоек кровати, выпятив бедро и нахмурившись.
— Что смешного?
Я покачал головой.
— Ничего, — честно ответил я, поворачиваясь кругом, чтобы осмотреть ее уютный уголок. — Просто мне очень нравится твоя комната.
— О, ты не против, что это не пещера летучих мышей с черными стенами и черепами повсюду?
— Нет, — ответил я. — Комната похожа на тебя. Черные стены определенно не были бы похожи на тебя.
— И, — продолжил я, снимая ботинки и плюхаясь на кровать с того места, где стоял у двери, — мне очень нравится, что я могу запрыгнуть на твою кровать прямо с порога. Очень удобно.
Одри рассмеялась, сняла кроссовки и забралась на одеяло, чтобы лечь рядом со мной.
— Я отдала Фредди большую спальню. Ему нужно больше места, чем мне, со всеми его «Лего» и игрушками, а мне нужны только кровать и комод.
Я указал на стойку с бюстгальтерами.
— Нет шкафа?
Одри покачала головой.
— Здесь нет шкафа. У Фредди есть один, но это не страшно, у меня есть эта кровать. Она универсальная, — хихикнула она.
Я наблюдал, как она распускает свои завитые светлые волосы, собранные в конский хвост. Одри провела пальцами по золотистым прядям, села, потянулась к комоду и открыла ящик, чтобы достать футболку большого размера. Одри сняла кардиган, обнажив шелковую кофточку и гладкую кожу, и когда она повесила свитер на столб, я нахмурил брови, и улыбка исчезла с моего лица.
Натягивая футболку через голову, Одри заметила, что я задумчиво хмурюсь, и спросила:
— Что случилось?
— Я никогда раньше не встречал никого, похожего на тебя, — честно ответил я, и она тихо рассмеялась, откинувшись на спину, чтобы расстегнуть джинсы.
— Ну и фразочка, — сардонически пробормотала Одри.
— Нет, на самом деле это так.
Я протянул руку, чтобы провести кончиками пальцев по ее гладкой щеке.
— Я никогда не знал никого настолько самоотверженного, даже Джейка. Ты так много делаешь, думая о ком-то другом, и это немного сбивает меня с толку.
Одри сглотнула под воздействием моих слов.
— Я думала, ты не умеешь говорить об этом с глазу на глаз, — прошептала она.
— Я пытаюсь стать лучше в этом.
— Знаешь, ты тоже довольно самоотверженный, — сказала она, ткнув меня в живот.
— И это еще одна вещь, в которой я пытаюсь стать лучше.
Глава двадцать шестая
— Итак, дела у Одри идут хорошо, — прокомментировала доктор Траветти.
Невозможно было не заметить улыбку, появившуюся на ее губах. Док была искренне рада за меня, что мне каким-то образом удалось найти что-то настолько хорошее в своей жизни, и ее радость была приятной.
— Да, — кивнул я, одарив ее своей улыбкой. — По крайней мере, я так думаю.
— Блейк, — док опустила подбородок на грудь и сочувственно посмотрела на меня, — знаешь, это нормально — признать, что в твоей жизни что-то идет хорошо. Тебе не нужно сомневаться или преуменьшать все на каждом шагу.